Наталия М. Наталия - Хозяин Туманного замка

Что я чувствовала тогда, когда смогла все это понять и осознать? Не возможно объяснить. Сытый голодного не разумеет, и мне было ясно, что все эти лучшие образцы благородного воспитания просто никогда не оказывались на улице, и не выживали там. Никто из них никогда не поймет, что все это значит. Никто из них не знает, почем, собственно, фунт лиха, но разве это причина ненавидеть и презирать меня и таких как я? Не мы виновны в смерти наших родителей, не мы сами себя выбросили на улицу. Единственное, в чем мы виноваты, так это в том, что смогли выжить. Разве это причина презирать? Нет! Не думаю. Но причина ли призирать их, за то, что они презирают нас!? Сложно ответить на этот вопрос, легче прочувствовать.

Я прочувствовала и решила не брать в голову. Я вам всем не нравлюсь? Так и вы-то рылом не вышли. Вы считаете меня тупой и бездарной? Но на улице я любому из вас, со всеми вашими трижды магическими способностями и навыками, дам фору в сто очков. Вы другие и мне не интересно ваше мнение, у меня своя правда жизни. Делайте и думайте, что хотите, меня это не касается. У меня и без ваших глупостей дел хватает. И, по правде сказать, не обращать внимания на всех этих «розовокровых» было легко.

Кстати, кроме учеников Мастера и учителей в замке было еще полным полно народу. В большинстве своем это были лимины, напрочь лишенные магических способностей. Иногда, правда, встречались представители знати, и даже элитары, но последних было очень мало. Все эти люди исполняли в замке обязанности слуг, были исключительно вежливы и учтивы. Они мне нравились. Да, они знали и умели многим меньше учеников или учителей, занимали в замке самое низкое положение, но в отличие от остальных жили по-настоящему. Все они тоже не по своей воле пришли в Замок. Кто-то проник сюда, так же как и я, кого-то продали родственники, кого-то привезли из городской тюрьмы, но они привыкли и жили в Таурмане, как дома, чего так не хватало мне. К слову, учителя и сам Мастер, очень хорошо относились к слугам, ученики издевались, особенно над лиминами. Это не должно было меня трогать, лиминов действительно не любили, а если учесть, что благодаря им уничтожили почти всю элиту то нет ничего удивительного в плохом отношении. Но я ловила себя на мысли, что мне все это очень не нравиться. Нет, не так давно я сама могла влезть в драку с каким-нибудь представителем противоположенного лагеря, насолить им всем по возможности, окажись я сейчас на улице, наверняка бы начала делать тоже самое, но здесь все представлялось по-другому. Поведение учеников было, на мой взгляд, каким-то жестоким. Я понимала человеческую жестокость невозможно победить, она была, есть и будет. Более того, мне тоже приходилось быть жестокой. Но одно дело — с равными тебе, другое — с теми, кто послабее, совсем другое — с теми, кто никак не может защититься. Последний вид жестокости я люто ненавидела. Возможно, оттого, что вдоволь напилась его и знала, что при этом чувствуешь, а возможно от той ответственности, которая должна руководить поступками любого мага, и уже начинала просыпаться во мне. Все это проявилось после одного примечательного случая, который произошел в замке и глубоко впечатался мне в память, оставив глубокий рубец в душе.

Однажды, как всегда утром я спешила в свою лабораторию. Нет, у меня по-прежнему ничего не получалось. Спешила так, по инерции, что бы хоть чем-то заняться. Заскочив в один из коридоров, я резко остановилась. Там царило непривычное оживление и это удивляло. За проведенное в замке время я уже успела привыкнуть к тому, что все его обитатели, до последнего слуги, преисполнены спокойствием и величием. А тут вдруг около десятка учеников весело смеются и улюлюкают. Интересно чему? Любопытство взяло надо мной верх, и я подошла ближе. На полу, закрываясь руками, и скуля от боли, извивался кто-то из слуг. Ром, один из лучших учеников Мастера, возвышался над ним, а с его пальцев слетали молнии, маленькие, белые. Благодаря книге Риделла, я знала, это офэлит — эти молнии не могли убить, но причиняли боль, иногда сильную, в больших количествах — вплоть до болевого шока и потери сознания. Каждая молния, попадавшая в «цель», сопровождалась радостными возгласами из толпы, советами, смехом, а стоны слуги — язвительными замечаниями. Внутри у меня все закипело. А если им всем так? Что, молчать будут? Сомневаюсь! Мои легкие уже наполнял горячий воздух, мой язык уже был готов высказаться, но холодное прикосновение заставило меня немного приостановиться. Чья-то рука легла на мое запястье и потянула куда-то: лестница, коридор, дверь.