Дэвид Геммел: Друсс-Легенда

Топор имел четыре фута в длину, и широкое лезвие, острое, как меч, весило десять фунтов. Вязовому, красиво выгнутому топорищу было больше сорока лет. Большинству мужчин он показался бы оружием тяжелым, неповоротливым, но темноволосый юноша, который рубил высоченный бук, играл им, как сабелькой. При каждом длинном взмахе топор бил именно туда, куда хотел лесоруб, врезаясь в ствол все глубже и глубже.

Друсс отступил и глянул вверх. Самые толстые ветви указывали на север. Он обошел вокруг дерева, окончательно решив, в какую сторону надо валить, и снова взялся за работу. За сегодняшний день он рубил уже третье дерево — мускулы у него ныли, голая спина блестела от пота. Пот пропитал коротко остриженные черные волосы, пот щипал холодные голубые глаза, во рту пересохло, но Друсс решил довести дело до конца, а уж потом позволить себе напиться.

Слева от него на поваленном дереве два брата, Пилан и Йорат, смеялись и болтали, отложив свои топорики. Их задачей было обрубать ветки, которые пойдут потом на дрова, но они то и дело останавливались, чтобы оценить достоинства и мнимые пороки деревенских девушек. Сыновья кузнеца Тетрина — красивые парни, высокие и белокурые. Ума и острословия им тоже не занимать, и девушкам они нравились. А вот Друсс их не любил.

Справа мальчишки-подростки пилили сучья первого поваленного им дерева, девочки собирали сушняк, и все это грузилось на тачки, чтобы отвезти потом в деревню.

На краю новой просеки паслись, спутанные, четыре ездовые лошади — они потащат в деревню обмотанные цепями стволы. Осень на исходе, а старейшины порешили еще до зимы поставить вокруг селения новый частокол. В пограничных горах Скодии всего один дренайский эскадрон на тысячу миль, а вокруг так и кишат всякие лихие люди, разбойники и скотокрады, и государственный совет в Дренане ясно дал понять, что за новых поселенцев на вагрийской границе не отвечает.

Но опасности пограничной жизни не обескураживали мужчин и женщин, переселившихся в Скодию. Они искали новой жизни вдали от густонаселенного востока и юга и ставили свои дома на вольной дикой земле, где не надо ломать шапку, когда проезжает дворянин.

Свобода — вот главное, и никакими россказнями о разбойниках их не запугать.

Друсс вскинул топор и снова вогнал его в щель. Он ударил еще десять раз, врубаясь в ствол, потом еще десять, потом еще три. Дерево застонало и закачалось.

Друсс отступил назад, глядя в сторону, куда оно собиралось рухнуть, и вдруг увидел под кустом золотоволосую девчушку с тряпичной куклой в руках.

— Кирис! — взревел он. — Если ты не уберешься оттуда, когда я досчитаю до трех, я тебе ногу оторву и отколочу тебя ею до смерти! Раз! Два!

Девочка, широко раскрыв глаза и рот, бросила куклу, выбралась из кустов и с плачем убежала в лес. Друсс покачал головой, подобрал куклу, заткнул за свой широкий пояс. Он чувствовал на себе чужие взоры и догадывался, что люди думают о нем: Друсс, мол, скотина, грубиян. Может, они и правы.

Не глядя ни на кого, он вернулся к подрубленному дереву и поднял топор. Не далее как две недели назад он рубил такой же высокий бук, и его отозвали, когда он уже почти завершил работу. Вернувшись, он увидел на верхних ветвях Кирис с ее неразлучной куклой.

«Слезай, — крикнул он. — Дерево вот-вот упадет». «Нет, — ответила Кирис. — Нам тут хорошо. Далеко видно». Друсс поглядел вокруг, ища глазами кого-нибудь из девушек, — но их не было ни одной. В стволе зияла глубокая трещина — стоит подуть сильному ветру, и дерево рухнет.

«Ну слезай же, будь умницей. Ты ушибешься, если дерево упадет».

«Почему упадет?»

«Потому что я подрубил его топором. Слезай».

«Ладно», — сказала она и стала слезать, но дерево вдруг накренилось, и Кирис с криком вцепилась в ветку. У Друсса пересохло во рту.

«Давай быстрее», — велел он, но Кирис не тронулась с места. Выругавшись, он подтянулся к первой ветви и с бесконечной осторожностью полез к девочке. Добравшись до нее, он велел: «Обними меня за шею». Она послушалась, и он стал спускаться с нею вниз.

На полпути к земле дерево согнулось и затрещало. Друсс прыгнул, прижимая к себе ребенка, и ударился левым плечом о мягкую землю. Кирис не пострадала, но Друсс поднялся на ноги со стоном.

«Ты ушибся?» — спросила Кирис. Друсс впился в нее своими светлыми глазами. «Если еще раз поймаю тебя на вырубке, отдам волкам, так и знай! — гаркнул он. — А теперь убирайся!» Она прыснула прочь так, словно ей пятки жгли.