Дэвид Геммел - Друсс-Легенда

Бодасен, ожидая разрешения заговорить, бросил быстрый взгляд на лицо императора. Горбен был мрачен.

— Это в самом деле Друсс? — спросил он.

— Да, государь

— Даже он теперь против меня.

— Он дренай, государь.

— Ты возражаешь мне, Бодасен?

— Нет, государь, конечно, нет.

— Это хорошо. Я хочу, чтобы Друсса привели ко мне на суд. Такую измену следует карать без промедления. Ты понял меня?

— Да, государь.

— Дренаи уступят нам дорогу?

— Думаю, что нет, государь. Но расчистить ее будет недолго, даже если Друсс с ними. Может быть, приказать людям разойтись и разбить лагерь?

— Нет. Пусть постоят еще немного в строю. Пусть дренаи видят их силу и мощь.

— Да, государь. — И Бодасен попятился прочь.

— Ты все еще предан мне? — спросил вдруг Горбен.

— Как всегда, государь, — ответил Бодасен. Внезапно у него пересохло в горле.

— Но Друсс был твоим другом.

— Это правда, государь, но я не поколеблюсь привести его к вам в цепях. Если же он будет убит, я представлю вам его голову.

Император кивнул и обратил свой раскрашенный лик к перевалу.

— Я хочу, чтобы в живых не осталось никого, — прошептал он.

Дренаи строились в ряды в холодной предрассветной дымке, каждый с круглым щитом и коротким мечом. Сабель не брали, ибо в тесном строю длинный рубящий клинок столь же опасен для друга, как и для врага В беспокойстве люди то и дело поправляли застежки панцирей или вдруг обнаруживали, что бронзовые поножи затянуты слишком туго или слишком свободно. Плащи снимали и укладывали плотными красными свертками позади строя. И Друсс, и Дельнар знали, что в это время мужество солдата подвергается величайшему испытанию. Горбен может предпринять что угодно. Кости бросает он. Дренаям остается только ждать.

— По-твоему, они атакуют, как только взойдет солнце? — спросил Дельнар.

Друсс покачал головой.

— Нет, едва ли. Он промедлит еще с час, чтобы нагнать на нас страху. Но с ним опять-таки ничего нельзя предсказать заранее.

Двести человек в передней шеренге испытывали сходные чувства, но с разной силой. Гордость за то, что их отличили, и страх, что они умрут первыми. Одни сожалели о том, что не писали домой неделями, другие — что покинули друзей и родных с недобрыми словами. Много о чем думали они в эти минуты.

Друсс занял место в середине шеренги, между Диагорасом и Сертаком.

— Расступитесь немного, — сказал он им. — Мне нужно место для размаха.

Шеренга раздалась, и Друсс расправил плечи, дав волю мускулам рук и спины. Небо светлело, и он выругался. Мало того, что защитники в меньшинстве, так еще солнце будет светить им в глаза.

За ручьем чернокожие пантиане точили свои копья. Среди них не чувствовалось страха. Белых мало, думали воины, и скоро они побегут, как антилопы от пожара в саванне. Горбен подождал, пока солнце взойдет над горами, и лишь тогда отдал приказ наступать.

Пантиане вскочили на ноги, испустив полный ненависти вопль, и крик пронесся над перевалом, захлестывая защитников.

— Слушайте! — проревел Друсс. — В этом крике слышится не сила, а ужас!

Пять тысяч воинов ринулись вперед, и бешеный топот их ног по камню вызвал эхо высоко в горах.

Друсс плюнул и закатился густым хохотом, заражая им своих соседей.

— Боги, как мне этого недоставало! Ну, идите же, коровьи дети! Пошевеливайтесь!

Дельнар в середине второй шеренги улыбнулся и обнажил меч.

Враг был всего лишь в сотне шагов. В третьей шеренге все смотрели на Архитаса. Он поднял руку. Воины сложили щиты и выпрямились с зазубренными дротиками в руках — у ног каждого лежало пять штук таких.

Пантиане надвигались.

— Давай! — вскричал Архитас, и двести смертоносных снарядов врезались в черную массу. Архитас взревел: — Еще!

Передние ряды бегущих с воплем рухнули под ноги задним. Атака захлебнулась — чернокожие спотыкались о своих упавших товарищей, а стены перевала, сужаясь, как шейка песочных часов, не давали им развернуться.

Оба войска сошлись в рукопашной.

Друсс, отведя топором нацеленное на него копье, ударил по плетеному щиту, разрубив и щит, и скрытое им тело. Чернокожий только ахнул, когда Снага сокрушил ему ребра. Друсс выдернул топор, отразил новый выпад и рубанул противника по лицу. Рядом Сертак отбил копье щитом и ловко вонзил свой меч в лоснящуюся черную грудь. Копье задело ему бедро, но он не почувствовал боли. Ответный удар — и его противник свалился в растущую гору трупов.

Пантианам, стремящимся прорвать оборону, приходилось теперь карабкаться по телам своих собратьев. Камень перевала сделался скользким от крови, но дренаи держались стойко.