Дэвид Геммел - Легенда о Побратиме Смерти

Чорин-Цу подался вперед:

— Нет у вождя никаких прав — в этом заключается одна из тайн власти. Притом ты заблуждаешься, молодой человек. Зусаи не тебе предназначена в жены. Она обещана Собирателю и станет его Шуль-сен.

— Тогда я не понимаю, — с заметным облегчением проговорил Талисман, — в чем же здесь жертва с моей стороны?

— Берешь ты Зусаи под свою опеку? Обязуешься защищать ее даже ценой собственной жизни?

— Если так надо, я готов. Но в чем здесь жертва?

— Возможно, жертвы и не потребуется. Зусаи, покажи нашему гостю его комнату.

Девушка, поклонившись еще раз, молча встала, и Талисман последовал за ней.

В конце короткого коридора Зусаи открыла дверь в комнату, увешанную коврами, с разостланными на полу одеялами. Стульев здесь не было, украшений тоже.

— Спасибо, Зусаи, — сказал Талисман. — Скажи, ты когда-нибудь бывала в пустыне?

— Нет, мой господин.

— Тебя не волнует предстоящее путешествие? Мы поедем через враждебные земли, где нас ждет много опасностей.

— Меня страшит только одна, мой господин.

— Какая же? — Когда он задал этот вопрос, в глазах Зусаи появился блеск, и лицо напряглось. Решительная женщина на миг сменила спокойную, приветливую девушку — и тут же снова надела маску.

— О страхах лучше не говорить, господин. Страх сродни магии. Доброй вам ночи. — И она закрыла за собой дверь.

Звучный смех Зибена наполнил всю комнату, и дренайский посол покраснел.

— Не знаю, что смешного вы здесь находите. Мы говорим о дипломатии, а в ней нет места чьим-то капризам.

Поэт вгляделся в худощавое лицо посла. Волосы цвета стали тщательно причесаны и слегка надушены, туалет безупречен и очень дорого стоит. На Майоне голубой шелковый камзол с золотой отделкой и белый шерстяной плащ. Пальцы посла теребят багряный шарф, сколотый серебряной брошью в виде ставшего на дыбы коня — символом его чина. Майон сердит и не скрывает этого — что, по мнению Зибена, просто оскорбительно. Дипломаты — отменные лицедеи и при всех обстоятельствах сохраняют любезный вид, когда говорят с вышестоящими.

— Вы согласны со мной? — спросил Майон.

— Я редко противоречу политикам. Даже самые плохонькие из вас способны убедить меня в том, что конский навоз имеет вкус медовой коврижки, а лучшие запросто внушат, что я один на целом свете не понимаю его сладости.

— Вы меня оскорбляете, — возмутился Майон.

— Прошу прощения, посол. Это было задумано как комплимент.

— Беретесь вы уговорить его или нет? Это дело первостепенной важности. Клянусь памятью Миссаэля, речь может зайти о войне!

— Не сомневаюсь, посол. Ведь я видел Бога-Короля. — Майон поспешно поднес палец к губам, Зибен усмехнулся. — Вождь, вдохновленный свыше, — подмигнул он. — Я всей душой стою за правителя, способного сместить министра и посадить на его место своего любимого кота.

Майон, подойдя к двери, приоткрыл ее и выглянул в коридор. Вернувшись обратно, он встал перед поэтом.

— Никогда не следует высмеивать правителя, особенно когда вы находитесь у него в столице. Дренайский и готирский народы живут в мире — и пусть это продолжается как можно дольше.

— И чтобы обеспечить этот мир, Друсс должен проиграть Клаю? — Улыбка Зибена померкла.

— Если говорить простыми словами, дело обстоит именно так. Победа Друсса была бы крайне нежелательна.

— Понятно. Я вижу, вы не слишком верите в пророчество Бога-Короля?

Майон налил себе вина и пропустил глоток.

— Это вопрос не веры, Зибен, а политики. Бог-Король пророчествует каждый год в это самое время, и его пророчества сбываются. Есть такие, которые верят в это: ведь пророчества касаются большей частью людских поступков, и сами люди заботятся о том, чтобы предсказания осуществились. Другие просто признают божественную природу своего императора. А в данном случае даже и спорить незачем. Он предсказал, что золото достанется Клаю, — и если Друсс победит, это будет расценено как оскорбление Бога-Короля и как дренайский заговор с целью подрыва его власти. Последствия подобного шага могут быть губительны.

— Он поставит своего кота во главе войска и двинет его на Дрос-Дельнох? Какой ужас!

— Да есть ли хоть толика мозгов в вашей красивой голове? Войско, о котором вы говорите, насчитывает более пятидесяти тысяч человек, и многие из них — ветераны, закаленные в битвах с надирскими племенами и сатулийскими захватчиками. Но дело даже не в этом. В Готире существуют три основные партии. Одна из них верит в божественное право готиров повелевать всем миром. Вторая желает завоевать мир, не утруждая себя вопросом о божественном праве. Вам ясно? Каждая партия по причинам, ведомым только ей, ненавидит другую. Эта страна балансирует на грани гражданской войны. Пока они так враждуют между собой, дренаи могут быть спокойны, им не придется платить дорогой ценой за готирское нашествие.