Денис Юрин: Тайны Далечья

Сухость сковала горло барского посланника, а живот скрутило спазмами. Окропленная святой водой рубаха да протертые штаны были единственной защитой от нежити. Стоило раздеться, как его бы тут же зарубили, а может, и того хуже, разорвали бы на части сильные ручищи мертвяков.

– Не боись, не тронем пока! А коли лохмотья свои не сбросишь, так здесь и останешься! Не дозволим те овраг перейти! – как будто прочитав мысли человека, изрек мертвый воин и замер в ожидании.

Боязно было парню одежды лишаться, да что делать-то, не век же в чаще проклятой куковать? «Уж коли суждено от нечистой силы сгинуть, так лучше быстрее отмучиться», – решил писарчук и стянул с груди рубаху.

Как только Никола разделся и поставил котомку с дарами под ноги, тут же из-под земли снова появилась костлявая рука, ухватила и утащила добычу. Парень и глазом моргнуть не успел, как один из мертвецов подскочил к нему и взвалил на плечо, словно тюк иль другую поклажу.

Сильные были руки у нежити, пальцы цепкие крепко в бока писарчука впились, словно волк в горло настигнутой жертве. Ловкости мертвец был неимоверной, так быстро запрыгал по гнилым сучьям да по поваленным стволам, что у парня аж в глазах замелькало, а то, что утром на дорожку съедено было, наружу запросилось. Миновали овраг, но воин мертвый его не выпустил, а дальше понес в глубь гиблых чащ.

Больно Николе было, ох как больно! Пальцы костлявые все бока ободрали, да ветки колючие щеки и плечи в кровь исхлестали. Одна радость, отряд мертвецов возле оврага остался и следом не тронулся. Чувствовал парень страх перед тем плечистым воином, что с ним говорил. Такого грозного богатыря и живого испугаешься, не то что мертвого…

Долго или нет тащил его мертвец, Никола не помнил. Не до того ему, горемычному, было, чтобы счет вести. Запомнилось лишь мгновение, когда остановился покойник да тут же наземь его и бросил. Спину, о коренья покалеченную, сразу в трех местах заломило, локоть левый заныл и распух, а перед глазами у писарчука чертята желтые да красные заплясали. Тряхнул головой парень, чтобы пелена с глаз спала, а затем кое-как встал и огляделся.

Мертвеца уже и след простыл. А притащило его бесовское отродье совсем не туда, не в логово своего хозяина… Трава под ногами была зелена, а деревья красивы и стройны. Расхаживали по поляне, где Никола очутился, дикие зверушки, и никто друг на дружку не охотился. Редко увидишь лисицу, возле которой зайчики резвятся, да волка зубастого, что рядом с оленем разгуливает. Но больше всего подивился Никола хоромам, что увидел. Не гнилушку-избушку, а огромный терем о дюжине окон с резными ставнями. Лился изнутри свет, да такой яркий, что ясно на поляне было, как днем. На поляне – светло, а на душе у паренька вдруг спокойно и радостно стало!

Не живут так колдуны нечестивые: их черным сердцам мило, когда вокруг лишь гиблые болота да отвратная гниль, все мертво и уродливо. Так батюшка на проповеди говорил, да, видать, сплоховал святой человек… ошибся!

– Пошто пожаловал? раздался вдруг звучный голос.

Испугался Николка, встрепенулся да так резко на оклик голову повернул, что в шее хрустнуло. Всего в шагах десяти от него стоял не мерзкий, иссохший старикашка-горбун, каким колдун пареньку представлялся, а голый по пояс бородач лет сорока, да такой крепкий, что их Митрофану, деревенскому кузнецу то бишь, под стать. В правой руке держал взопревший мужик топор, а в левой – полено, которое тесать собирался. В глазах здоровяка не было злобы, лишь интерес…

– Мне б к колдуну… – робея, вымолвил писарчук.

– Ну, ясно дело, что не к бабке-повитухе, – рассмеялся мужик и вдруг, даже не изменившись лицом, метнул в сторону парня топор.

Острое, тяжелое лезвие просвистело над самым ухом незваного гостя и по самую рукоять вонзилось в дерево за ним.

– Еще раз колдуном назовешь, не промахнусь! – пообещал хозяин поляны, а затем, передумав, пригрозил пареньку новой бедою. – Хотя нет, лучше я тя гласа лишу да язык твой запаршивлю!

– Да как же тебя величать-то? – развел руками обомлевший Николка. – Обидеть-то у меня и в мыслях не было… Не серчай!

– А ты, как я погляжу, не простой увалень, говоришь уж больно складно… Поди, и грамоте обучен? – ни с того ни с сего спросил мужик и посмотрел на писарчука особенно пристально.

– Я писарь из деревни, что за озером, меня народ к колд… в лес послал, чтоб старца мудрого найти, – чуть не оплошал молодец, но вовремя нашел нужные слова.