Марина Добрынина: Империя под угрозой. Для служебного пользования

Я возвращаюсь домой. Не знаю, рада я или нет. Меня и вернуться тянет, и хочется остаться. Наверное, все же, не очень хорошая из меня получится домохозяйка. Впрочем, вероятно, и партизанка была не ахти.

Война закончилась примерно через год. Победой Империи, как ни странно это звучит. Полета отстранили от командования округом, но он ушел на понижение и остался в должности заместителя, взяв на себя почетную обязанность по отлову вредоносных партизан. Остаток войны они с Зураевым гонялись друг за другом по лесам с переменным успехом. За Мастерами Шази, вроде бы, не охотился. Хотя, кто его знает. Может быть, просто стал осторожнее.

Ленка с Сергеем вскоре ушли из отряда, вдрызг разругавшись с Виталиком. Он, понимая, что эти двое скорее контролировали его, чем помогали, удерживать их не стал. Дядя Вася подорвался на мине собственного изготовления, но выжил. Его отправили обратно в коммуну. Теперь Вера Гавриловна за ним ухаживает.

И снова, все было бы так хорошо, если бы не…

Мы не успели даже обрадоваться новости о капитуляции. Оказалось, нас, и в самом деле, раньше просто не хотели находить. Никакие способности проводников не помешали имперской Святейшей инквизиции найти и окружить наш лагерь. Нас так просто оказалось взять. Оказывается, способности Мастеров можно существенно ослабить каким-то газом. Проводники успели уйти и увели с собой детей. Так было решено заранее. И даже Егор был вынужден согласиться с общим решением. Вот она, демократия в действии.

Мы, Мастера, прикрывая их отход, пытались сражаться, но тщетно.

Артем погиб одним из первых. В этот раз в его гибели не было сомнений. Трудно сомневаться в смерти друга, когда очередь из автомата буквально разрывает его тепло на части.

Ленка… Ленка успела спастись. Я вынудила ее уйти вместе с Проводниками. Боец из нее неважнецкий, а врачи нужны всегда. Особенно такие, как она.

В итоге захватить удалось немногих. Меня, конечно же. И еще пятерых, которые не смогли или не захотели уйти из жизни сами. Я вот не смогла. И не захотела. А может, как дура, до конца надеялась, что все обойдется, и я смогу выбраться из окружения и снова встретиться со своими. Я же, вроде как, полноценная боевая единица. Как я ошибалась на свой счет…

Меня обвиняют по нескольким статьям. Это грабежи и убийства мирных жителей, подготовка и проведение террористических актов, самоуправство, сопротивление властям, и, конечно, пособничество врагам. Последнее было бы доказать очень трудно, если бы ни один широко растиражированный мною же эпизод: я отпустила Корнуэна оф Полета. Он был в моих руках, и его следовало казнить. Благодаря мне же он был вылечен и возвращен в строй.

Военный преступник оф Полета, который пытал и убивал моих сограждан, благодаря моему вмешательству в действия командира боевого летучего отряда "Звезда Свободы" Виталия Сташко, смог и далее продолжать свою противоправную деятельность.

Наш отряд назывался «Тау». Меня и это-то название смешило. И уж точно, я никогда не позволила бы именовать группу Мастеров "Звезда Свободы". Это так вычурно и глупо.

Виталий, хоть и Мастер, счастлив и горд. Его не трогают. Его гладят по блестящей шкурке и щупают за ушком. Виталий — дурачок, не понимает, что он просто во второй очереди. Ну, пусть даже в третьей. Виталик не думает о том, что Империя наша — дама последовательная и упрямая. Если уж взялась за чистку, на таких вредителях, как я, не остановится. Непременно ей захочется всех построить и все подровнять. А мы… мы не равняемся.

Руслан Зураев изменил свои показания. Сначала он так отчаянно меня защищал. А потом вдруг раз, и стих. И теперь только кивает, слушая излагаемую прокурором грустную повесть о моих преступлениях. И мне даже не хочется знать, что ему пообещали, или чем угрожали.

Я просто устала. Я не хочу больше бороться. Сотрудничаю ли я с системой, сражаюсь с ней, или пытаюсь от нее сбежать — она всегда меня находит, делая любые мои попытки освободиться смешными и бесполезными.

Я думала сначала, что нужна. Я искренне и наивно полагала, будто моих действий, моего старания достаточно для того, чтобы сделать меня, действительно, членом общества. Я считала, что я и такие, как я, что мы нужны для чего-то важного.

Впрочем, я не ошибалась. Мы и в самом деле нужны. Для того лишь, чтобы на нашем примере показать ложность подобного пути, чтобы на нас с полной силой изобразить — как это пошло, не нужно и опасно — отличаться. Мы были нужны. Не как помощники — как враги, как причина для сплочения народа.