Марина Добрынина: Империя под угрозой. Для служебного пользования

Быстренько скручиваем Полета в бараний рог и оттаскиваем в спортивный зал. Это такая комната примерно десять на десять. В подвале. Говорю же, я останавливалась как-то в этой гостинице. Кое-что помню.

В планах у нас устроить полномочному комиссару публичную казнь, заснять это все на видео и распространить так широко, как получится. Мол, вот они — коварные партизаны в действии. Враги боятся, друзья ликуют.

Вернее, планы эти разрабатывались до того, как мы познакомились с Шази. Теперь-то я точно понимаю, что нет. Не будет этого. И пусть он опасный, хладнокровный, сознающий свою силу и умело использующий ее тип, я не позволю Корнуэну оф Полета умереть по моей вине.

Но сделать его объектом для насмешек мне вряд ли помешают.

Шази давно в норме, но молчит. Глядит на меня своими темно-серыми, как его уже помятый мундир глазами. И молчит. И ладно, в гляделки я играть тоже умею. Первым не выдерживает он.

— Что Вы со мной сделаете?

Ага, именно этого вопроса я и ждала.

— Не знаю, — отвечаю я, придав голосу как можно более легкомысленную интонацию, — думаю на эту тему. Мой заместитель, он тоже Мастер, Вы знаете. Штатный инквизитор, а допросы третьей степени проводить не умеет. Я хотела бы дать ему возможность обучиться. На Вас.

Покрытая легким загаром физиономия Шази немного бледнеет.

— Полагаю, — наконец произносит он, — Вы имеете в виду не обмен данными.

— Не обмен, — охотно подтверждаю я, — скорее методику. Вас это смущает?

И снова пауза.

— Вынужден признать, что да.

— Вы же говорили, Вам доставило удовольствие наблюдать за допросом Егора?

— Да, но… Я как-то не пытался представить, что это применимо и ко мне.

— Ну что же, пытаться Вам и не придется. Получите свой бесценный опыт. Снимайте китель.

— Май…

Голос неуверенный. Где-то за правым плечом. Егор. Вечно он возникает, как тень отца Гамлета.

— Давай отойдем в сторонку.

Не проблема. Удаляемся за дверь. Краем глаза вижу, как Шази расстегивает пуговицы. А пальцы-то у него слегка дрожат.

— Что ты хотел?

У Егора лицо растерянное.

— Май, не надо.

— Что не надо?

— Не мучай его.

— Почему?

— Ну, он… Он… личность. Я его уважаю. Я понимаю, это глупо… Но мы все равно его убьем. Зачем над человеком издеваться? Не надо.

Задумываюсь.

— Егор, ты прав. И, хотя звучит это странно, я не хочу его убивать. Я постараюсь отправить его за границу. Но перед этим он должен получить урок. Он должен знать, что безнаказанными его поступки не окажутся. И люди должны видеть, что мы не погладили его по головке и отпустили. Мы запланировали акт террора, и мы его выполним. Только в смягченном варианте.

— Что ты хочешь с ним сделать?

— Я отдам его Виталику. Тридцать-сорок ударов плетью. Сколько выдержат. Оба.

— Май…

— Не надо, Егор. Они оба должны понять, что это — унизить другого человека и сделать ему больно. Не спорь со мной. И настрой видеокамеру. Пора.

Жестом приказываю Шази встать на колени. Подчиняется. Чувствую себя странно, привязывая руки Корнуэна к перекладине. Такие красивые пальцы. И запястья. Угловатые, тонкие, сильные.

— Будет больно? — шепотом спрашивает он, глядя на меня снизу вверх больными, чуть испуганными глазами.

— Очень, — тихо отвечаю я.

Вздыхает и отворачивается. Виталик нервничает. Виталик сильно сжимает пальцами рукоятку плети, передергивает плечами.

— Шази оф Полета… — наконец начинает он.

— Корнуэн, — перебиваю я.

— Что?

— Его зовут Корнуэн оф Полета. Шази — это прозвище. Означает быстрый, шустрый.

Виталик глядит на меня недоуменно, но не спорит.

— И вообще, — продолжаю я, — давай начинай. Не нужно торжественных речей.

Егор хмыкает. Шази поворачивает ко мне лицо и неуверенно улыбается. Но улыбка исчезает уже после первого удара. Виталик бьет неумело, но сильно. Излишне сильно, я бы сказала. Но ни слова. Это его дело, хотя в глубине души я надеялась, что Виталик откажется. Шази вздрагивает, но молчит. Егор держит меня за руку. Трусь носом о щеку Егора. Я ему благодарна за поддержку. Но я и сама вздрагиваю, как Шази.

К

орнуэн оф Полета, благородный господин, враг, уничтоживший многих моих сограждан, стонет, подвергаемый справедливому наказанию. Но отчего же так плохо именно мне?

Шази вскрикивает. Чувствую, как тяжело ему сдерживаться, как ему стыдно и больно. Егор меня обнимает. Не понимаю, кто из них нужен мне больше?

— Егор, — шепчу, — уведи меня отсюда, — я не могу на это смотреть. Скажи Виталию, что еще пять ударов, и хватит. Он же убьет его.