Роман Парфененко: Другое имя зла

Потом все переживания, кошмар одиночества, встреча, перетекли в глубокий спокойный сон. Я проснулся, обнимая, чувствуя ее тепло. Впервые за все это время стало в определенной степени спокойно. У меня не возникло ни каких сексуальных желаний. Я не нашел в этом ничего странного. Проснулся первым, она пошевелилась чуть позднее. Крепче обнял ее. Мы долго лежали молча и не шевелясь. Она заговорила первой:

– Юра?

– Да,

– А может случиться так, что кто-то из нас сошел с ума и все это происходит в сумасшедшем доме, а тебе или мне это только кажется?

– Ну, если это и так, то рад, что встретил тебя в своей параноидальной галлюцинации. Все то, что мерещилось прежде, даже для сумасшедшего чересчур. Я ведь долго еще лазал по Петроградской стороне. Что-то ел, где-то спал. Уже начинало казаться, что превращаюсь в растение. Все существование свелось только к физиологическому выживанию. Физиология привела сюда и подарила встречу с тобой, Наташа. Так что в каждом минусе при желании можно попытаться отыскать плюс. Расскажи свою историю. Надо думать, что делать дальше и как выбираться из этого, извини, дерьма. Теперь, когда мы встретились, жизнь просто к физиологии не сведешь.

– Моя история не многим отличается от твоей. Точно помню, что приехала в Город, откуда– то. Жила в большом, провинциальном городе, но недалеко от Петербурга, здесь была, кажется, в командировке. Смутно все, – она заплакала едва слышно. Я обнял ее.

– Ты не хочешь кушать?

– Нет, спасибо. Все. Уже успокоилась. У меня всегда очень точно работали биологические часы. Даже в детстве никуда никогда не опаздывала. Тогда проснулась, часов семь было по моим ощущениям, а на улице уже светло. Мне куда-то рано надо было попасть. Испугалась страшно, все думаю, проспала. Вскочила, кинулась в ванну, света нет, воды тоже. Я жила в квартире однокомнатной, но она вся какая то чужая была. Снимала, наверное. В общем, умылась из чайника, быстро оделась, накрасилась, схватила сумку и бежать на улицу. Квартира на Большом проспекте была. Выскочила из подъезда и сломя голову к остановке кинулась, метров десять пробежала, прежде чем поняла, что – то не так. Остановилась и сразу увидела, что на Большом никого нет, – ни людей, ни машин. Нет, люди были, они висели на столбах, из окон, на канатах этих, на которых транспаранты над улицей вывешивали. Закричала, но сразу рот себе руками зажала и метнулась в первую открытую дверь. Оказалась здесь. Мне кажется, что уже два дня здесь сижу безвылазно. Еда тут есть, не холодно. Натащила со всего магазина тряпья, устроила постель. Нора, одним словом.

Когда она сказала "нора", у меня в голове скакнул вопрос:

– Слушай, Наташа, а крыс ты не видела?

– Нет, не видела, а если бы увидела, точно умерла бы со страха. Причем здесь крысы?

– Понимаешь, когда шорох услышал, подумал, что это крыса. Только не обижайся. Я их видел день назад примерно. Они стали просто огромными. Некоторые размером со здорового кота. Тогда их раза четыре видел. На меня они вообще никак не реагировали. Сновали шустро мимо по своим делам, а я как будто для них невидим. Они даже какими то симпатичными показались. Морды обаятельные. Умные. Глазки, которые теперь уж никак бусинками не назовешь. Такая одухотворенность и осмысленность на их мордах, это что– то особенное. Эти умные морды как бы делают незаметными их отвратительные, мерзкие хвосты, которые тоже увеличились в размерах. Ну, это так к слову. Нам пора подумать о том, что делать дальше. Чем больше об этом думаю, тем тверже становится моя убежденность в том, что надо выбираться из города. Кто бы это ни делал с людьми, человеколюбием он не отличается. Попадись к нему тьфу, тьфу, тьфу три раза, что бы ни сглазить, выбор у нас будет очень не велик. И со всех сторон выбор будет ограничен, Его списком разнообразных казней. Список, что и говорить, очень обширен, но не одна из имеющихся в реестре, меня лично не устраивает. В городе мы находимся в очень большой опасности. Меня чувство страха не покидает ни на минуту. Оно как бы приглушилось, отодвинулось на второй план, после встречи с тобой, но никуда не исчезло. Так вот, мне кажется, что опасность представляет сам город, а за городом есть леса. Черт его знает, может там и люди есть. Не знаю, что там может быть, но ведь что-то есть? Какая-то надежда у нас должна быть?! Ты согласна?

– Да. Давай сразу пойдем…

Я перебил ее и продолжил пламенное выступление:

– Пойдем в сторону Московского проспекта. Я тот район хорошо знаю. Там есть много мест, где можно спрятаться. Опять же, промышленные зоны, доберемся до выхода из города, а там уж и до Пулковских высот рукой подать. Может, повезет, машину, какую-нибудь, найдем, доедем до Сиверского. Там у меня, вернее у родителей дача. Сразу сорваться не получится. Я ведь рассказывал про шум автомобилей, он доносился со стороны Невского проспекта, а нам его по всякому переходить придется. Идти надо медленно и осторожно. Тем более что время в этом городе, кажется, перестало существовать. Раньше была прекрасная поговорка, которая в несколько измененном виде отвечает реалиям сегодняшнего дня "поспешишь, людей насмешишь". Правда, людей живых не наблюдается, но все равно торопиться не будем.