Тимофей Алексеев - Дети заката

Невзор стоял на высоком берегу и шептал никому неведомые слова, обращаясь к голубоватой дали, простирающейся за рекой. Рано. Никого ещё нет на краю леса, но скоро потянутся все: и малый, и старый — все придут поклониться Даждьбогу. Только вот неспокойно на душе последние годы. Люд по его земле идёт незнакомый. Даже не идёт, а бежит, чтоб скрыться в лесах от силы, что ползёт на Русь. А виною всему свои же князья, которые стали чужому богу поклоняться да в жертву свой народ приносить…

Бежит люд веру свою сохранить. Только куда убежишь, когда вокруг уже церкви да монастыри строят. Словно злые кочевники селения окружают, чтобы никого не выпустить некрещёным. Все должны предстать перед их новым богом, голову до земли склонить, выражая рабское повиновение. И весь род Невзора тоже давно бежит по Руси. Ещё и самого Невзора не было, а деды его уходили от крещения. Но оно шло за ними следом, словно чума. И люди, только отстроив новые дома, снова уходили. И так несколько поколений. Некоторые роды останавливались на понравившихся плодородных землях и принимали новую веру, тем самым думая обрести наконец-то покой.

Род Невзора, наверное, уже был последним непокорённым родом. Он бежал по земле, отыскивая глухие уголки, куда ещё не пришли черные люди-монахи, а несмиренных «язычников поганых» гнали ещё глубже, за Уральский камень, пока Невзор не остановился на каменистой реке, где было много лесов и лугов. Сам владыка Даждьбог, коему поклонялся род, наградил внуков за их вековые мытарства.

Но вот и сюда пришли люди с крестом. Этот древний знак всегда означал огонь, но в новой вере крест стал знаком смерти, ибо на нём был казнён некий раб, впоследствии ставший богом. По новой вере люди не солнцу поклонялись, тому, что зримо даже слепому, не владыке Даждьбогу, который пестовал своих земных внуков, а мёртвому человеку, и всё время не о жизни должны были думать, а о смерти и загробном существовании. И чем больше распятый бог обретал себе рабов, тем ненасытнее становился и тем сильнее свирепствовали его чёрные жрецы.

Видимо, все еще нехватало рабов новому богу на Руси. И не осталось уже места на земле для непокорного рода…

Сейчас, в утренней молитве, требовал Невзор от своего бога, чтобы отвёл беду от рода, заступился за племя его вольное. Сколько уж ему бегать по земле? Если Дед Небесный вздумал отдать внуков своих в рабство, то пусть знак подаст — уйдём, коль так судьба рода начертана. Ну, а если мыслит Даждьбог сохранить волю на земле и тех, кто до сей поры не принял креста — символа смерти, то пусть укажет место, где следует поселиться роду Невзора.

Владыка безмолвствовал.

Недавно ночью волхв к Невзору приходил, рассказывал, что не один он со своим родом бегает по земле и не отыщет себе места. Волхв с севера пришел, где еще остаются последователи ветхого православия, и христиане, отчаявшись побороть древнюю вольную веру, сейчас хитростью берут непокорённых. Теперь они стали справлять древние праздники, выдавая их за свои. И, мало того, новую свою веру тоже называют православной. Старые люди изведали их лукавство, а молодым невдомек, что творится обман, стали в христианские храмы приходить, песни слушать. А русская душа так легко очаровывается от пения.

На самого волхва охоту начали. На дорогах, на распутьях стоят люди в чёрном, под длинными одеждами оружие прячут, мечи да кинжалы. И всех встречных-поперечных спрашивают, перекреститься заставляют. Коли отказывается кто или против новой веры встаёт, живьём жгут в огне или голову отсекают да на кол вешают.

Горят огни по Руси, а из кольев заборы вдоль дорог.

И не только по сухопутью — по рекам не проплыть, по озерам и морям не пройти, ибо и там повсюду крепости да заслоны стоят, дабы «поганые» воды не оскверняли. Если волхва на реке поймают, то тут же камень привяжут и утопят на стремнине. А потом чёрные монахи на берега выходят, крестом воду взмучивают и говорят: «Это мы так её освящаем, чтоб безбожники не смели даже жажды той водой утолить».

Каменных идолов, а также алтари на холмах и горах, где жертвы богам воздавались, свалили, а деревянных — пожгли. Что не горело, молотами разбили, что не разбить — в землю зарыли, а то бросили среди трав полынных. Весь этот разбой творят по недомыслию своему рабскому, ибо символы древнего православия не в камне, дереве или храмных стенах — покуда светит в небе солнце, и его владыка Даждьбог будет несокрушим. Но откуда ведать о сём чёрным людям, кои несут в своих руках знак смерти?