Михаил Ардин - Райское Местечко

– Алекс, отдыхай. Завтра – день отлета, ты свободен. Послезавтра мы даем первый концерт. Мы с Шерром будем исполнять новый балет, подготовленный специально для этой операции. А сегодня ты прими снотворное. Твой организм получил серьезную встряску, помоги ему прийти в себя. Поешь как следует, нейронная сеть любит протеин и воду. И обязательно съешь несколько бананов, уровень серотонина не должен падать…

С этими словами Мелисса скрылась в своих апартаментах.

Я выполнил все, как советовала Мелисса.

Правда, ужинать я никуда не пошел, а заказал еду в номер: сегодня я не мог видеть улыбки и слышать смех!

Потом я долго стоял под душем. Вода текла и текла по моему лицу, и вкус у нее был соленый. Я все увеличивал напор воды. Я хотел, чтобы горячие струи смыли с меня всю грязь этого дня, я хотел, чтобы душа моя родилась заново, чистой и не ведающей, из пены этих вод… Увы, увы…

Наконец я лег спать и проспал больше суток.

Я проснулся от необходимости срочно посетить туалет. Принятые мной медикаменты покидали наконец мой организм. Я вернулся в гостиную, где спал на диване, и удивился царящей вокруг тишине. Мои внутренние часы дали какой-то сбой, и я не мог понять, сколько я проспал и почему вокруг так тихо. Часы на пульте в гостиной показывали три часа. Я вышел на балкон. Свет фонарей, приглушенный листвой, освещал пустынные аллеи парка. Пахло свежестью и недавно прошедшим дождем.

Чувство голода подсказывало мне, что спал я долго. Я не был уверен, что ночью можно заказать еду, но на всякий случай позвонил дежурному. Оказалось – можно, и через пятнадцать минут официант привел в номер гравиподнос с моим заказом.

Вид у официанта был усталый. Я спросил у него, почему так тихо вокруг.

– Сэр, так ведь пересменка закончилась, все улетели. Нет, ваш заезд, конечно, остался, но люди в этом заезде спокойные, никто сегодня, слава богу, не гуляет. Последние дни мы работали по семнадцать часов в сутки, во время пересменки всегда так. Через час у меня заканчивается дежурство, пойду наконец высплюсь.

Я предложил бедняге, чтобы не ходить туда-сюда, подождать, пока я быстренько поем, и сразу забрать посуду. Он с радостью согласился.

Я утолил голод, отпустил официанта и почувствовал, что хорошо бы еще поспать.

Следующий раз я проснулся днем. В парке за окном видно было некоторое оживление, но оно не было праздным. Работники КСО и люди из нашего отряда торопливо шли по своим делам, на дальней аллее промелькнул глайдер. А в цветнике прогуливалось несколько местных жителей, мужчин и женщин в красивых одеждах.

Я сообразил, что наступил день первого выступления Мелиссы перед аборигенами. Надо было поспешить привести себя в порядок и узнать у Мелиссы, в чем сегодня будет заключаться моя задача.

Через полчаса я уже плотно то ли завтракал, то ли обедал в ближайшем к моим апартаментам ресторане, практически пустом в это время дня. Покончив с едой, я набрал код комма Мелиссы.

– Алекс, приходи в театр, он расположен в цоколе главного корпуса, под Большим Залом Приемов. Я тут кручусь в районе сцены.

Я спустился на лифте на цокольный этаж. Понятно, что театр был под стать остальным помещениям курортного комплекса, и я уже ничему не удивлялся. Зрительный зал имел выходы наружу в открытое пространство под оранжереей, откуда пологая лестница с пандусами по краям вела прямо на пляж. Эти выходы были выше верхних ярусов зрительного зала, а сам зал, фойе, буфеты, сцена и технические помещения театра находились ниже уровня поверхности.

Зрительный зал представлял собой глубокую пологую воронку И отличался от земных театральных залов очень свободным расположением зрительских мест в партере и в центре амфитеатра.

Центральные места амфитеатра имели широкие проходы между рядами, а кресла разделялись маленькими полочками-столиками. В боковых частях амфитеатра ряды стояли гораздо плотнее, и никаких столиков между ними не было, как в обычном земном театре.

Партер, поднимающийся широкими площадками вверх, представлял собой кабинки, отделенные одна от другой перегородками чуть ниже человеческого роста, поэтому каждый следующий ряд был приподнят над предыдущим и находился на следующей площадке. В каждой кабинке был небольшой столик и пять мест. Я понял, что эти кабинки отведены для гоэ с «их «телохранителями».

Так что, несмотря на приличный объем, зал мог вместить тысячи две зрителей, не больше.

Сейчас зал был пуст, но на сцене и возле нее суетилось немало народу. Они что-то делали возле голопроекторов декораций, что-то опускали в люки сцены, что-то поднимали вверх, расставляли за установленным перед сценой с дополнительным бортиком какую-то аппаратуру и баллоны.