Михаил Ардин - Райское Местечко

Я запомнил этот триптих очень хорошо, поскольку каждый день курсантов на Базе начинался с построения в Актовом Зале, если, конечно, мы не находились на полевых учениях.

Первая картина триптиха посвящалась героизму покорителей Земли. На вершине горы, видимо, одной из восьмитысячников в Гималаях, застыл на белом коне Воин-Победитель. Экипировка Воина была выписана необычайно тщательно. Минелли в своей книге рассказывал, что он использовал в качестве натуры подлинные предметы из исторических музеев. Воин был одет в комбинезон из ткани с грязно-зелеными разводами и высокие кожаные ботинки на толстой подошве со шпорами, а голову его покрывала пушистая меховая шапка с забавным названием то ли «уханка», то ли «треуш», точно не помню, но что-то связанное с ушами. Под распахнутым на груди комбинезоном была видна майка в тонкую бело-синюю поперечную полоску. Грудь его крестнакрест опоясывали ленты с патронами, поверх которых висело на шее самое знаменитое оружие древних – «Калашников», а на поясе была закреплена первая модель антипротонного разрядника. В правой вскинутой вверх руке Воин держал холодное оружие, которое называется «боевой топор», а левой рукой он втыкал в камень самой высокой точки горы голубой флаг, знамя ООН, Организации Объединенных Наций, прообраза Всемирного Совета. Самого Воина, чтобы подчеркнуть, что событие относится к периоду до Эпохи Глобальных Эпидемий, художник изобразил негром, представителем практически исчезнувшей позже расы. Он весело сверкал на черном лице белозубой улыбкой и яркими белками глаз. Породистый конь под ним, гордо изогнув шею, стоял на трех ногах, подняв четвертую, которой на вершине уже не хватало места. Весь горизонт представлял собой заснеженные вершины гор, а в темном небе горели крупные звезды. Вся картина производила впечатление подлинного события седой старины.

Центральная часть триптиха была посвящена первому периоду покорения Марса, как раз тому времени, о котором перед аварией вспоминали Борис с Мелиссой. На картине вид на поверхность Марса открывался с высоты двух-трех километров, и было отчетливо видно, как внизу по красной каменистой пустыне, поднимая багровые клубы пыли, гонятся за двумя летающими пиявками четыре гусеничные машины, видимо, те самые краулеры, о которых вспоминал Борис. Большую часть горизонта занимал Олимп, у подножия которого виднелись купола одной из первых марсианских станций. Первый план картины занимал изображенный практически целиком небольшой крылатый летательный аппарат, на борту которого была видна часть надписи: «…у-104». Видимо, это была одна из первых моделей аппарата с антигравом, поскольку в жалкой атмосфере нетерраформированного Марса никакой аппарат с помощью крыльев летать бы не смог. А крылья конструкторы оставили, наверное, в силу технической традиции, или, возможно, из каких-то религиозных соображений, ведь на Земле в то время еще имела место религия, даже несколько ее разновидностей. Герой этой картины был Пилотом, которого мы могли видеть сидящим за штурвалом летательного аппарата через окошки в носовой части. Только я никак не мог понять, как он забирался в кабину, ведь не было видно никаких открывающихся частей аппарата, да и в кабине выпрямиться в полный рост он никак бы не смог. И что это за маленькие круглые пятнышки вдоль длинного хвоста аппарата, я тоже никак не мог сообразить. Да, похоже, изобретательные инженеры древности были способны на удивительные, недоступные нашему пониманию технические решения…

Последняя картина триптиха была посвящена героям, покоряющим межгалактические просторы, с чем, мне кажется, художник немного поспешил, опередив события. Он изобразил внутренность рубки среднего крейсера восьмого поколения, снятого с трасс только лет сто назад, выписанную с большой точностью. У обзорных экранов сидел, судя по нашивкам на форме, Капитан и разглядывал Галактику. Вот эта картина вызвала у меня некоторое недоумение. Другие две картины триптиха очень точно воспроизводили и общую атмосферу древних подвигов, и все исторические детали. Но в третьей картине меня, как специалиста, смущали два момента. Во-первых, крейсеры того типа обычно в полете вела команда из пятнадцати человек, и Капитан мог оказаться в рубке в одиночестве исключительно в результате катастрофы, никаких признаков которой на картине, однако, не обнаруживалось. Во-вторых, на обзорных экранах Капитан наблюдал нашу Галактику извне, находясь на оси галактического диска на расстоянии от него примерно в два галактических диаметра. В эту область внегалактического пространства мы и сейчас еще не летаем, а на том крейсере, что изображен на картине, так далеко улететь в принципе было невозможно…