Мария Семёнова - Ошибка 2012. Джокер

— Что? — Песцов даже вздрогнул. — Краева? В лучшем виде? Так его вроде уже...

— Ну да, - промурлыкала Бьянка — Сегодня к обеду должен быть как огурчик. Считай, с новень­кими мозгами... Сёма, ты куда?

Песцов рванулся из палатки, точно вепрь, мало не оборвав капроновые растяжки. Выскочил наружу и заорал так, что его слышали не только ёлки, но, наверное, и пальмы, склонившиеся над той самой лагуной:

— Ну почему, блин, все красивые бабы такие стервы?..

Ёлки ничего не ответили. Они это слышали да­леко уже не в первый раз. И видит Бог, не в по­следний...

Сегодня с самого рассвета князь пребывал в каком- то двойственном состоянии. Внешне он оставался прежним, рачительным и невозмутимым, однако внут­ри... Удивительно, но сейчас ему было не до Националь­ного совета, не до введения квот и даже не до детиищ всей его жизни — Океанографического музея.

Все его мысли были о Ней.

О Кейс Хелли, стройной рыжеволосой незнакомке, остановившейся в отеле [21]Де Пари*, номер тридцать третий. О Кейс, волнующей, непонятной, прекрас­ной, предпочитающей игру страстей игре полутонов. Наконец, осозтшв, что с этим надо что-то делать, князь для начала послал в номер *33* пару дюжин роз, сопроводив букет запиской: 4Готов продолжить разговоры о Джорджоне. Там же, в то же время*.

Сразу успокоился, собрал в кулак волю и принялся ждать. Какой, к чёрту, Океанариум, Национальный совет и какие-то тан квоты...

Когда облака вспыхнули закатным огнём, он со вкусом оделся, расчесал бороду и, взглянув на себя в зеркало, остался доволен. Статен, красив? Да, по­жалуй. И ещё далеко не стар. Ну да, седина в боро­ду, а бес...

Не желая привлекать излишнего внимания, он не стал брать машину и отправился на другой конец своего княжества пешком — благо идти было недале­коУ Всё томление сегодняшнего дня, всё стремитель­ное коловращение мыслей выплеснулось в энергичном движении — ноги быстро несли князя вперёд. Точно юноша, едва ли не вприпрыжку спустился он с Мо- накской скалы, миновал территорию порта и заша­гал к району Золотой мши, где находилось Казино.

Он был взволнован, словно мальчишка, спешащий на своё первое свидание.

Внутри храма удачи всё было по-прежнему. Шум­но, суетно и многолюдно. *А может, и правда скоро конец света?» — невольно подумалось князю. Он бы­стро прошёл «Зал Ренессанса», огляделся в «Европе», заглянул в «Медсен», в оба «Тузе*1, не забыл и гра­ций1. Рыжеволосой незнакомки Кейс Хелли не было нигде.

Были только роскошь, позолота, инкрустации, бездушный хрусталь и толпы алчущих, чёрт бы их побрал. Право же, этот мир точно катился прями­ком в преисподнюю...

«Ладно, довольно глупостей, я становлюсь сме­шон», — взял себя в руки кня1ъ. Закурил сигару и с улыбкой человека ничем не обременённого вышел на воздух.

В объятия весеннего вечера, расцвеченного морем огней. Сказочно благоухали клумбы, звонко пел фон­тан, радовали глаз искусно расположенные лужайки, заросли, «естественные» водоёмы...

Однако на этом гармония кончалась.

Из дверей соседнего кабаре доносились синкопы, способные поднять покойника. Это давал представ­ление джаз-банд, новинка, выписанная из Америки. Весёлые негры били в барабаны, дули в хрипящие трубы, рвали струны контрабаса... Видимо, Америке показалось мало чуть не догола раздеть старушку Европу. Of иг ещё и заставляла её плясать свои беше­ные фокстроты.

«Господи, и эту какофонию называют искусст­вом». Князь расстроился вконец, выбросил сигару в пруд и зашагал к морю. Ему хотелось побыть одно­му. Прочь, прочь!.. Как же он устал от людей, этих алчных, завистливых, лживых созданий... То ли де­ло — общество тварей морских. Таких красивых, гра­циозных, столь сообразных естеству...

Сразу же вспомнив о невинной страдалице му­рене, князь нахмурился, засопел и... неожиданно за­мер. Напрягся всем телом и не поверил глазам — увидел Её.

Рыжеволосую богиню Кейс Хелли, желанную и влекущую.

В шляпке «кекуок*джемпере «джерси* и узкой юбке до колена. В жёлтых, сводящих с ума высоких шнурованных ботинках, так подчёркивающих кра­соту пленительно стройных ног... Уперев точёные пальцы в античное совершенство бёдер, она стояла на краю обрыва и смотрела не отрываясь в чёрные сумерки над морем.