Михаил Тырин - Колесо судьбы

– Двести лет, – выдохнул он. – Ты столько интересного можешь мне рассказать!

Алласт нагнулся, поправляя вертел, и из-под куртки показался пентагран на цепочке.

– Ты еще и маг?! – удивился Мерр.

– Не совсем, – Алласт опустил глаза.

– Но все-таки маг? И что же ты умеешь – смотреть в будущее, общаться с мертвыми, управлять погодой?

– Только немного врачевать. Меня научили этому, когда произошло примирение армий Тумара и Большого Валлавы. Воины с обеих сторон помогали друг другу – и вот…

– Хорошо, в дороге такое может пригодиться. И все же ответь: что ты хочешь узнать в этом путешествии, юный мудрец?

Алласт на минуту задумался. Он вспоминал все, что слышал про загадочную Факторию.

Все знали, что через Великий Кряж, разделивший мир на две половины, есть только один путь – под землей, через галереи, проложенные трудолюбивым племенем гномов. Там, на Туманной стороне, мир жил по другим законам, ирреальным и непостижимым, и никто не смог бы поручиться, что там хорошо. Но гномы не очень-то хотели допускать чужаков к своим секретам, поэтому живые всегда искали свой путь через Кряж. Зачем – сказать трудно. Они всегда что-то ищут и никогда не успокаиваются, такова природа разума.

Каждый народ и каждое племя искали свой путь. Кто-то применял протомагию, кто-то по крупицам восстанавливал знания древних, кто-то надеялся на новые знания… Наконец ворота были построены. Но они привели совсем не туда, куда рассчитывали попасть их изобретатели…

– Фактория, – произнес он, – это ведь ворота в Мир Отражений?

– Может, и так. Но ты не хуже меня знаешь, что эти ворота безвозвратно разрушены.

– Я хочу знать об этом все. Я хочу видеть своими глазами.

– Но ты не увидишь Факторию, ее нет. Нам осталось лишь собирать такие вот следы.

– А ведь мы занимаемся богоборческим делом, – заметил Алласт. – Ведь Белый Бог поселился в одном из Отражений и строго запретил живым даже приближаться к себе.

Мерр снова напрягся, но совсем чуть-чуть и ненадолго.

– Я всего лишь собираю редкости, – сказал он. Затем достал обломок и принялся вертеть его в руках, как делал постоянно. Теперь эта вещь принадлежала ему, о чем Алласт совсем не жалел.

– Говорят, можно увидеть, как выглядят жители Отражений, – произнес Алласт. – Для этого нужно долго смотреть на спящего оборотня при свете звезд. Когда Волчьи Глаза окажутся точно посредине неба, лицо Оборотня начнет меняться и примерять то один, то другой облик. Это и будут их лица.

– Говорят много всякого…

– У тебя же есть визор! – воскликнул Алласт. – Проверим одну штуку, когда подойдем к Великому Кряжу, хорошо?

– Какую штуку? – слегка нахмурился Мерр.

– Ты не слышал? Говорят, в хорошую погоду можно увидеть очень странные картины. Я думаю, это сигналы, которые случайно долетают до нас с Туманной стороны. Можно увидеть просто удивительные вещи.

– И ты в это веришь?

– Там все по-другому, – Алласт мечтательно улыбнулся. – Там живые не нуждаются ни в еде, ни в жилище. Там нерожденные наблюдают за живыми сквозь небесную сферу и сами выбирают, в какой мир им прийти. Там хрустальные здания до самых облаков, дороги и мосты, соединяющие далекие острова, летающие города, разумные растения… Я отдал бы любую из своих жизней за один только взгляд на это. Даймоны знают суть вещей и времени, они помнят даже, как рождался из Хаоса наш мир – как земля ломалась и вздымалась к самым небесам, как громадные плоскогорья шипели и булькали, словно яичница, как целые страны проваливались в адский огонь…

– Занятно ты говоришь, – изрек Мерр. – Но в твоем знании нет сокровения. По правде сказать, таких историй можно наслушаться в любом трактире.

– Вот поэтому я иду с тобой.

В какой-то момент Алласт всерьез задумался: как бы он мог сейчас убить себя. Есть ли способ – быстрый и безболезненный? Но, увы, при себе ничего подходящего – ящеры сняли даже шнуровку с уцелевшего сапога.

Солнце не просто жарило, оно упорно выжигало маленький живой комочек, случайно оказавшийся посреди раскаленной земли. Оно словно поставило цель – поскорей превратить его в сухую оболочку, игрушку для случайного ветерка.

Тот глоток воды – он растворился в теле Алласта, будто в куче горячего песка. Без следа, без пользы и без звука. Раз – и ничего нет…

Сколько шагов он смог проползти? Если судить по ощущениям, то половину мира, не меньше. И все на брюхе.

Определить на глаз он не мог – жара колыхала воздух и обманывала зрение. Да и зрения толком не было, глаза горели, как и все тело, только больнее.