Всеволод Глуховцев - Бог сумерек

– Так точно.

– Угу... Когда выход на связь?

– Плановый – через полчаса, экстренный – по обстановке.

Что за чушь, проверка, что ли?.. Да уж больно топорно все, могли бы и посложнее вопросы отыскать...

– Н-ну хорошо, – как-то помедлив, отозвался Богачев. – Давай служи. Конец связи.

Игорь аккуратно опустил рацию в карман. “Чудеса”, – подумал он и объявил старушкам:

– Я на обход! – И они согласно закивали седенькими головенками.

Конечно, один он не справился бы с обходом, тем более с осмотром такого огромного здания, но это делали и дежурные по залам, и те, кто работал в книгохранилищах и каталогах, и даже уборщицы: все они обязаны были сообщать охраннику обо всем подозрительном. А кроме того, Игорю просто нравилось ходить по почти затихшим коридорам, тускло освещенным старыми круглыми плафонами, заходить в пустые залы, проходить по ним, озирая ряды столиков с погасшими лампами, слушать, как скрипит паркет под ногами.

Отчетливо щелкали выключатели, и этажи здания погружались в полумглу, а в долгих коридорах без окон и вовсе становилось темно. Уставшие за день сотрудники все делали едва ли не бегом: скорей, скорей домой!.. И только он один, Игорь Артемьев, невозмутимый как центурион, вышагивал по лабиринтам коридоров, переходов, лестниц, кивая в ответ на поспешные последние сообщения о том, что все нормально, окна все закрыты, никаких подозрительных предметов не обнаружено... все как всегда.

Особенно занимал его четвертый, последний этаж. Тот был меньше остальных: такая надстройка, мансарда, что ли. В ней располагались зал особо ценных, редких и старинных единиц хранения (для доступа в который требовался специальный допуск) и служба главного инженера: помещения со всякими техническими штуковинами типа барометров, термометров, психрометров; стояли там какие-то лаборантские шкафы с сосудами причудливой формы, и вообще было таинственно и внушительно. Здесь, на четвертом этаже, чувствовался дух настоящей науки, возвышающейся над мелочностью земной суеты.

Здесь и всегда-то было малолюдно, и люди все были негромкие, солидные. А теперь лишь дежурная особого зала, позвякивая связкой ключей, запирала высокую двустворчатую дубовую дверь и набирала известный только ей шифр на панели электронного замка. Короткий зуммер, щелчок – и, бегло улыбнувшись Игорю на ходу, она проходила через вестибюль к лестнице и начинала спускаться к выходу. У Игоря это вызывало ассоциации с капитаном, покидающим корабль последним.

Но вообще-то последним шел вниз он сам, Артемьев. Он нарочно выжидал на четвертом этаже, стоя возле окна торцевой стены. Оно выходило на соседний двор, старый, густо заросший давным-давно одичавшими яблонями, сиренью, бузиной и шиповником. Дальше была видна улица в перспективе, а так как здание библиотеки стояло на возвышенности, то обзор из этого небольшого окна открывался чуть ли не на полгорода. Особенно хорош был этот вид в дождь: тогда город казался плывущим сквозь призрачный туман... а откуда и куда, не ведал никто.

Выждав немного, Игорь, на этот раз уже совсем один, шел вниз по гулким помещениям под сводами высоких потолков. Шел спокойно и уверенно, шум его шагов разносился далеко, и когда он выходил на парадную лестницу, все уходящие, сами не замечая того, поворачивали к нему головы. А он ступал размеренно, чуть-чуть рисуясь: молодой, рослый, стройный, плечистый, да еще со всеми боевыми наворотами. Он, конечно, выглядел эффектно и знал это.

Теперь полагалось принять под роспись у всех ключи. Приученные к порядку библиотечные делали это споро, и процедура занимала не больше пяти минут. Каждый ключ вешался на свой крючок в железном ящике, после чего сдающий расписывался в журнале. По завершении этой процедуры охранник закрывал и опечатывал ящик.

Сдача ключей подходила к концу, когда входная дверь шумно распахнулась: явился дежурный сигнализаторщик Александр Павлович Кореньков, или просто Палыч – оживленный и чуть поддатый.

– Здорово, бабы! – радостно заорал он от самой двери, вздымая руку подобно памятнику. – Здорово, охрана!

Сияя, Палыч шел прямо на Игоря, издалека протянув руку для приветствия, – невысокий, плотный, почти квадратный. Здоровье у него было, видимо, железное, потому что он ничем никогда не болел и казался куда моложе своих сорока с хвостиком лет.

Игорь усмехнулся, качнул головой, встал навстречу Коренькову. Тот шутливо размахнулся, крепко хлопнул ладонью по широкой сильной ладони молодого человека.