Анна Клименко - Принцип высшего ведовства

Страх подкрался, стиснул сердце костлявой лапой. Да что же это? Сердце, между прочим, билось – следовательно, я по-прежнему была живой. Но после того, что со мной случилось, обычно отправляются сразу в морг…

Мысли завертелись цветной каруселью, все быстрее и быстрее, все закачалось, как будто я плыла сквозь бурю на утлой лодочке. Возвращайся, Лера. И живи дальше.

…Я открыла глаза и уставилась на потолок сомнительной белизны с отвалившимся куском штукатурки в углу. Черт, а? Наверное, я и видеть стала лучше, чем до того… как меня убили. Раньше глаза уставали от монитора, иной раз слезились. А теперь я взирала на потолок и с легкостью отмечала тонкие, как волос, трещинки.

М-да. Теперь осторожно, не спеша поворачиваем голову. Так и есть! Рядом еще койка, пустая, оставленный кем-то грязно-зеленый стул с железными ножками. А еще ближе ко мне – белая стойка с капельницей, из вены торчит игла.

Внезапно рот наполнился горечью, и я едва удержалась, чтобы не заорать. Я поперхнулась рвущимся из легких воплем, крепко зажмурилась, снова открыла глаза… Джейн! Господи, Джейн, зачем же ты так?!!

Я заскулила как побитый щенок. Потом расплакалась. А душа моя растерянно озиралась, оглядывалась в новом пристанище, с интересом осваиваясь в новом доме. В теле ведьмы Джейн.

Ох, Мария, Мария.

Будь на то моя воля, я бы никогда не приняла подобный дар. Значит, ты как-то умудрилась мою отлетающую душу водворить в живое – и могущее жить дальше – тело. Хватило бы для этого просто силы твоего сострадания? Или ты была знакома с тайнами древних магов, еще более древних, чем твои ровесники Генрих и Яков? Теперь уже не узнаешь… Теперь… У меня, Леры Ведовой, была бледная кожа, медные локоны и светлые зеленые глаза, похожие на кошачьи. И множество воспоминаний теснилось в голове – неясных и чужих, скорее принадлежащих этому шестисотлетнему телу. А в груди, под ребрами… Шевелился, ворочался с боку набок страшный дар палача – то ли мой собственный, выращенный Эриком, то ли оставленный Марией Йоркской… Так кто же я теперь на самом деле? И – о Боже! – как я в таком виде покажусь родителям? Как заставлю их поверить в то, что не погибла?!! Ведь наверняка тот, кто доставил меня сюда в беспамятстве, подобрал и тело Валерии, мое родное и навеки утраченное тело?..

Подушка намокла от слез, я все плакала – тихо, почти бесшумно. И не было ответа на совершенно дурацкий вопрос: кто заплатит за то, что со мной произошло? Кто?!!

Круглобокий флакон, из которого мне в вену лилось лекарство, опустел. Я механически выдернула иглу, согнула руку в локте – Валерия Ведова никогда бы на это не решилась, позвала бы медсестру. А Джейн… Ха, ее тело помнило еще и не такое…

А что дальше?

Допустим, уйду я из больницы, но куда податься? К родителям так сразу нельзя наверное. В дом Эрика… наверное, не стоит – при одном только воспоминании об инквизиторе по телу прошлась болезненная судорога. Нет его больше, Эрика, и вовсе не Палач тому виной…

О том, где могла жить Джейн самостоятельно, я не имела ни малейшего представления – а тело пока что предпочитало помалкивать.

Я уткнулась лицом в подушку, жалея и Эрика, и Марию, и себя. Если бы только забыть… Изумленный, горестный взгляд Эрика – и «где кольцо?». То самое, что я отдала накануне Андрею как талисман. И этот человек, по словам Инги, желал моей смерти? Никогда не поверю… Но – уже поздно.

Скрипнула тихо дверь. В больницах всегда они скрипят, где-то больше, где-то меньше. Неухоженное здание, несмазанные петли. Я оторвала тяжелую голову от подушки – в палату осторожно вошел мужчина в черном сюртуке, невысокий, крепкий, с роскошными седыми бакенбардами – «которым бы позавидовал и Базаров».

Я смело выдержала его взгляд. Интересно, кого он видел сейчас во мне, этот хранитель тайн Генриха? Джейн? Валерию?

– Good morning, Jannet, – тихо сказал Бернард.

Значит, все-таки Джейн? Что ж, так тому и быть…

Я ответила ему на прекрасном британском английском – тело помнило.

Бернард тяжело вздохнул, огляделся, покачал большой угловатой головой. Затем взял стул, поставил его рядом с моей койкой и уселся. От него хорошо пахло табаком. Не сигаретами, а именно табаком, которым набивают трубку… А ведь Лере Ведовой никогда не нравился этот запах!

– Ты просила, чтобы я принес тебе вот это, – он достал из кармана запечатанный конверт, – на тот случай, если с тобой что-нибудь случится.

Я и бровью не повела, принимая… возможно, ключ к жизни Джейн. Потом откашлялась.