Рус Лакмен - По ту сторону зеркала

— СТОЯТЬ! — вдруг за их спинами раздался неприятный и властный голос. Следом, из-за деревьев, выскочило дюжина всадников — все вооружены, на лицах презренные улыбки. — Кхуда это вы собрались? — ломая язык, говорил, самый неприятный из них. На его сильно выпяченной вперед физиономии висела отвратительная улыбка. Передние зубы отсутствовали. Похоже, они оттуда пропали недавно, поскольку на его губах зияли недавние кровоточащие раны. — Пхриятный вечер для прогхулок, неправда лы? — улыбнулся он, шепелявя, когда ему никто не ответил.

Руки Орхея и Росоэна легли на рукоять меча, дарованным им Охотником Лес.

— Ой-ой-ой! Не стоит этогхо дхелать! — сказал тот, качая головой, так же недобро улыбаясь. — Не думаете же вы с нами дхраться?

— Чего вам надо? — спросил Орхей бесстрашно. Руку он не убрал.

— Чегхо нам надо? — усмехнулся тот еще более мерзко. — Они еще спрашивают, чегхо нам надо! Бросайте мечи, разрази меня гром! Иначе вы все умретхе! — его сообщники угрожающи, приблизились к мужчинам. — Ну же! Бросайте охружие!

Орхей сожалея, посмотрел на Росоэна и бросил меч на землю, тот — тоже. Тягаться с ними было нелепостью.

— Связать икх! — крикнул их главарь и те, спрыгнув с седел, поспешно принялись исполнять приказание. Первым делом связали мужчин, а потом — девушек. Кифийцы — а это, разумеется, были они — хоть и считались народом диким, но, как ни удивительно, при обращении с женщинами, они сама учтивость и их можно поставить за образец для подражания, поскольку те никогда не допускали грубости по отношению к этому, как они называют, полу любви. Вот и сейчас, они, связывая девушек, держали себя сдержанно — не распускали руки.

Двое воинов девушек усадили перед собой на колени, а мужчин арканами привязали на других коней. И их скоро увели вниз к деревне.

Когда они вступили в пределы поселения, во взоры путников открылись интересные вещи: авдеров в деревне не было — ни убитых, ни живых, даже следов боя не угадывались, все дома и сараи целы, но… пусты. Это заметил искушенный Орхей и шепнул обо всем рядом идущему Росоэну.

— Авдеры знали и ушли заранее! — подытожил он.

Их приволокли во двор к одному высокоогороженному дому, отличающемуся своим напыщенным размером и местоположением в центре деревни. Орхей снова шепнул, что это дом атамана. Потом их заперли в темном хлеву, где когда-то держали скот и защелкнули засовами. Оружие отобрали, но вещмешки почему-то оставили.

— Проклятье! Нас убьют! — выкрикнул Монте, пытаясь освободить онемевшие руки, когда они остались одни. — Не знал, что так неприятно бывает взаперти. Что же теперь делать будем?

Ответить ему никто не нашелся.

Не долго прошло времени; засовы снова защелкали, и на пороге появился тот же человек с выпяченной челюстью. Его сопровождали те же воины.

— Тхы и тхы! На выход! Живо — скомандовал он, тыкая на Росоэна и Орхея.

Маленькая Нарена зарыдала:

— Папа!

— Не плач дочка, мы скоро вернемся! — сказал он, успокаивая ее, и направился в сторону выхода. Росоэн последовал за ним. Они оказались во дворе; и хлев снова заперли. Орхей твердо спросил у главаря:

— Куда нас ведут?

— Молчать! Будете открывать рты, когда вам скажут! — рявкнул тот грубо.

Их привязали в центре двора к почерневшей от времени коновязи, старая дюжина воинов стала их сторожить. Вскоре из дома вышел субъект в длинном до земли черном плаще, лицо скрывал глубокий капюшон; и бесшумно, словно привидение, начал приближаться мелкими шагами к ним, но нежданно, остановился на пол расстоянии, будто спохватился. Постояв немного, он еще сильнее надвинул капюшон на лицо и приблизился к ним. Оказалось, лицо под капюшоном скрывала еще и тканевая маска, так же черная.

— Кто вы такие? — донеслось из ткани, и скорее проверяя, чем спрашивая. И странный шипящий голос показался Росоэну сильно знакомым.

— Торговцы из Лугайды! — заговорил Орхей.

— Торговцы… — повторил тот насмешливо. — А зовут, как?

— Велиак, а это мой сын Уллен.

— Велиак… Уллен… — субъект издал шипящий звук смеха.

Росоэн понял, что тот словам не очень-то и верит, а это чувство узнавания голоса, придало ему уверенности в этом. Он хотел вмешаться в «разговор», но подумал, что пусть пока с ним говорит Орхей, а сам стал усиленно перебирать память. И ему подумалось, что субъект походит на того человека, что он видел во время своего загадочного похищения: те же костлявые руки, та же бесшумная походка. И еще, это чувство холода, или… смерти?! Но только голоса тогда он не слышал. А сейчас он не видел лицо. Но в одном уверился точно — субъект имеет прямое отношение к Ферусу, а значит, теперь, он узнан. После этих мыслей у Росоэна по спине забегали мурашки.