Юрий Иванович - Торговец Эпохами. Спасение из Ада.

- Ты чего молчишь? Ну скажи хоть что-то? Сильва, дорогая, только не молчи!

Она порывисто прижалась к его груди, и громко разрыдалась. Пожалуй, всего второй или третий раз в своей жизни, она впала в такое состояние, но, наверняка впервые рыдания обозначались как счастливые. Василий это тоже прочувствовал, и поглаживая подругу по волосам приговаривал:

- Ну вот и здорово! Значит я воспринимаю твое молчание и кучу вопросов как согласие. Ха-ха! Ты бы только знала, как я перед этим дрожал. Ведь еще никогда в своей жизни не делал любимой женщине предложения.

- Да, но сделал ты его мастерски…, - шептала она в ответ, - С налету! Прямо в лоб!

- А чего откладывать? Вдруг больше времени не будет? Или вон остальные вернутся, мешать будут.

Словно в ответ на его опасения со стороны входа послышался настойчивый стук и нетерпеливый, доносящийся через щель, голос Петра:

- Открывайте быстрее! И оставьте нам хоть ложку гуляша, гады!

Василий двинулся открывать, а Сильва подхватилась и унеслась во внутренние помещения со словами:

- Бегу искупаюсь!

Пока ребята ввалились в тамбур, отряхивая с себя налипший снег, старший группы вышел наружу и установил охранную сигнализацию. В такой снегопад от нее будет мало проку, но и оставлять подходы без малейшего оповещения он себе не позволил. Уже заклинив за собой камень, и заложив оставшиеся щели обрывками старых одеял, он вернулся к камину и прислушался к ругани Петра с Куртом:

- Кошмар! Темень полная и снег вдруг мокрый стал, - жаловался немец. - Еле дотащили. Неправильная зима в этих горах, совсем неправильная.

- Все нормально, братан! Раздевайся и двигайся ближе к котлу! Смотри что в нем, топорщится призывно! Ух! И когда только успели?

Парень хотел сразу пальцами ухватить кусок мяса, но Курт его оттолкнул:

- Вначале руки иди помой!

- А ты сам за последние недели их часто мыл?

- Но если есть вода, то почему бы и не помыть?

- Потому как еда, самое главное для человека! - восклицал высокопарно Петр.

- Ага! Вместе с глистами, - парировал Курт.

- Да что ты понимаешь, чистюля?

- Что все русские…, - он прервался, оглянулся по сторонам, вспомнив видимо о Сильве, и поправился, -…Что большинство русских - грязнули.

- Это тебе так кажется, Потому что недаром гласит великая наша пословица: что русскому хорошо, то немцу смерть! Вот я съем это мясо - и ничегошеньки мне не будет. А вот ты…

- Ладно, хорош болтать! - строго оборвал их Василий. - Раздевайтесь, руки споласкивайте вон в том корыте и можете садиться.

И уже через минуту на столе стояло четыре глиняные миски с ароматно пахнущим жарким. Охотники с мычанием и чмоканьем набросились на еду, тогда как сам кашевар лишь пощипывал свою лепешку да поглядывал на уводящий внутрь горы проход. И только когда появилась Сильва с влажными после купания волосами, воскликнул:

- Ну ты и долго! Мясо ведь стынет!

- Ничего, подогреем. - Она не спеша и чинно уселась, поставила перед собой флягу с согревающим средством, взялась за персональную ложку, которую в таком рейде имел каждый уважающий себя воин, и прежде чем начала есть, пожелала: - Приятного аппетита.

Несмотря на полный рот, немец умудрился после чинного кивка промычать:

- И тебе…

Тогда как Петр чуть не подавился. Со слезами на глазах он прокашлялся и, проглотив, что жевал, удивился:

- Какие мы вежливые стали?… Не иначе стряслось чего?

- Конечно, есть повод. Вась, наливай по одной.

Тот с пониманием улыбнулся, метнулся к полке с посудой и вскоре на столе стояли четыре фаянсовых стаканчика, полные разбавленного водой спирта. Но женщина так и продолжала требовательно смотреть на старшего группы. Видимо до сих пор не верила состоявшемуся совсем недавно здесь разговору, и как любая друга на ее месте желала дополнительного устного подтверждения случившемуся. При всех.

Кажется Василий нисколько этому не возражал:

- Друзья…

Он сделал паузу, собираясь с мыслями, и Петруха как всегда успел за это время подурачиться:

- О-ба-на! Никак ты решил уйти на пенсию? Раньше ведь все бойцами, сволочами ленивыми, да редисками худосочными обзывал. А тут чуть ли не родными стали…

- Не ерничай! - мягко, но с шипящими интонациями шикнула на него Сильва.

- Так вот, друзья, - нисколько не обиделся на боевого товарища Василий. - Сегодня у меня, как пишут в любовных романах, радостное событие. Я предложил Сильве стать моей женой, и она согласилась. Поэтому, сейчас мы празднуем нашу помолвку!