Светлана Крушина - Всё могут короли

— И нет ничего, что заставило бы вас передумать?

— Зачем бы мне вдруг передумывать?

— Я ведь буду скучать по вас.

— Ну и напрасно. Уверена — стоит только поискать, как вы без труда найдете какого-нибудь доброжелательного дурачка, который охотно согласится таскать для вас каштаны из огня.

Румянец на щеках Рувато проступил сильнее, и на этот раз Илис удосужилась его заметить и удивилась.

— А вы жестоко мстите обидчикам, Илис. Вот, значит, какого вы обо мне мнения?

Илис пожала плечами.

— Вы тоже со мной не слишком миндальничаете.

— Я виноват, Илис. Я не должен был говорить то, что сказал. Но… — он нервно забарабанил пальцами по лакированной поверхности бюро, от которого никак не мог оторваться, словно опасался не удержаться на ногах самостоятельно. — Мне очень не по себе. Не знаю, как сказать вам, что собирался…

Мгновенно остывшая и мгновенно же заинтригованная, Илис с любопытством воззрилась на него.

— Что такое?

— У меня просьба к вам, — медленным движением Рувато поднял подбородок, вдохнул глубоко и выдал: — Выходите за меня замуж, Илис!

— Глупые у вас шутки, — настороженно ответила Илис и на всякий случай отошла подальше. Не зря, не зря ей так не понравилось это "я очень рад вас видеть"!

— Я не шучу.

— Тогда тем более глупо. Что это у вас за способ такой вербовать сообщниц? Вы всех, что ли, замуж зовете?

Рувато рассмеялся, но как-то безрадостно. Румянец его стал совсем уж нездоровым. Оттеняя его, отросшие неподвязанные волосы струились вдоль щек бледно-золотыми волнами. Во все глаза Илис смотрела на него, на невысокого худощавого аристократа северных кровей, небрежно-изящного в модном камзоле из зеленой тафты, с пенящимися у ворота и на запястьях кружевами тонкой рубашки. Пожалуй, он был даже слишком изящен для мужчины. Особенно по сравнению с громилой Роджером, который за полтора года до него рискнул и сделал попытку набиться в женихи к Илис. По правде сказать, ни один, ни второй Илис в качестве жениха не радовали.

— Помилуйте, Илис, мне и так нелегко, — сказал Рувато. — Если бы вы не сказали про отъезд, я бы еще полгода собирался с духом.

Вот и собирался бы, подумала Илис, а вслух предложила:

— А давайте сделаем вид, что я ничего не слышала?

— Вы хотите, — чуть приподнял брови Рувато, — чтобы я еще раз повторил предложение?

— Да нет же!..

— А! — сказал Рувато после короткого молчания. — Я понял.

И слава Двенадцати, сказала про себя Илис и отошла еще на несколько шагов. Так уж сложилось, что объяснения с влюбленными мужчинами ей не удавались. С Роджером было совсем худо: его пришлось поднять на смех, когда стало понятно, что разумных доводов он не слышит. Это было рискованно, потому что разозленный насмешками Роджер нес реальную угрозу для жизни окружающих, и Илис едва удалось сбежать от него невредимой. Рувато, вроде бы, в бешенство впадать не собирался, и то ладно. Впрочем, так ли уж он влюблен? На сгорающего от любви он не слишком походил. Но он всегда был холодноват, а великосветское воспитание предписывало ему не терять самоконтроля в любых обстоятельствах. Илис вполне могла представить его, такого же спокойного и холодного, хоть в бою, хоть в плену, хоть под пытками. Под пытками… о нет, об этом было лучше не думать и не вспоминать.

— Но я говорил совершенно серьезно, Илис.

— Я поняла. Но лучше бы вы этого не говорили — на душе было бы спокойнее.

— Неужели я совсем не нравлюсь вам? — спросил Рувато так спокойно, как будто они обсуждали цветение роз в саду, а не проблемы взаимоотношений. Во всяком случае, никакого заметного волнения в его голосе не слышалось.

— Кхм, — слегка закашлялась Илис, сбитая с толку его вопросом. — Пожалуй, наоборот — вы мне слишком уж нравитесь, и потому я не хочу портить вам жизнь. Но знаете что? У меня от вас мороз по коже. Вот так, глядя на вас, ни за что не скажешь, что вы воспылали ко мне страстью и захотели соединить со мной жизнь и все такое. У вас даже голос не дрогнул!

— Такой уж я уродился, — явно через силу улыбнулся Рувато. — Из этого замечания можно сделать выводы, что вам приходилось выслушивать гораздо более эмоциональные признания.

— Да уж, — с дрожью в голове ответила Илис, снова припомнив Роджера. — И вообще как-то все это неожиданно. Обычно, знаете, принято ухаживать за девушкой… ну, перед тем, как…

— Трудно ухаживать за воспитанницей самого императора, — тихо сказал Рувато. — Но оставим это. Я все понял.