Светлана Зорина - Чёрный абеллург

В следующий раз фокусы начались, когда он зажёг лампу слева от зеркала. Он уже убедился, что многое зависит от освещения. На это раз он увидел своего старого знакомого с оскаленным ртом, а за ним… В глубине зеркала стоял кто-то едва различимый, со смазанными чертами бледного застывшего лица.

Айнагур попытался исследовать это явление, но вовремя остановился. Почувствовал, что это свыше его сил. Сперва его мучила мысль о возможном помешательстве, но вскоре об аллюгиновых зеркалах заговорили всюду. Матери лишились сна, успокаивая по ночам перепуганных детей. Естественно, вспомнили о колдовстве. Айнагур велел изъять зеркала из всех домов, да люди и сами их выбрасывали. Теперь ими завалены нижние склады лаборатории. Айнагур объявил всю информацию, касающуюся аллюгина, секретной. Народу говорили, что всё это нехитрые фокусы, которые сантарийские колдуны придумали для того, чтобы пугать валлонских детей. Разумеется, ненависть к колдунам от этого не уменьшилась. Но и страх перед ними тоже. Для более или менее образованной части валлонского общества Айнагур сочинил «научное» объяснение этому явлению — чтобы люди знали: ничего необъяснимого, не доступного пониманию абеллургов не существует. Он знал — вникать в это всё равно никто не станет. Ну а если станет, то управа на таких всегда найдётся. Когда главный абеллург вспоминал о «волшебных» зеркалах, лежащих в подвалах его лаборатории, у него тут же портилось настроение. Он до сих пор не нашёл всему этому хоть сколько-нибудь разумное объяснение.

Сантара — странное место. Всё здесь не так. Страна загадок, перед которыми отступают разум и здравый смысл. Айнагур ненавидел эту страну. Он прожил в Сантаре уже почти полтора больших цикла и до сих пор не мог с ней примириться. Он с самого начала объявил ей войну. Он здесь правил, но каждое мгновение своей жизни чувствовал неотвратимость поражения. И из-за этого ненавидел Сантару ещё больше.

Глава 2. Валлондол — страна озёр.

Сантара-Гина — "прекраснейшая земля". Не согласиться с этим трудно. Айнагур помнил, как впервые увидел её с вершины Ай-Турн. Голубые рощи хага в серебристом тумане, а над ними — дымчато-синий полог неба, кое-где высветленный солнечными лучами. Туман в просветах был розовым, а на снегу дрожали фиолетовые тени. Конец Великой Ночи. И конец перехода. Долгого, трудного перехода через горы, разделяющие Сантару и Валлондол. Вернее, то, что от него осталось после потопа и землетрясения. Вулкан довершил дело. Страна озёр и замков-островов превратилась в огромную лужу мутной воды, отравленной ядовитой лавой, и долго ещё потом грязно-бурые волны выбрасывали на скалы мёртвых рыб и килонов. Когда уходили последние переселенцы, Валлондол представлял собой сплошное зловонное болото, где ещё много циклов ничего не должно было расти… А вдруг уже что-нибудь растёт и можно жить? Не исключено, что бывшие земли валлонов заселили племена из северных лесов.

Айнагур закрыл глаза и попытался представить, как Валлондол может выглядеть сейчас, через полтора больших цикла после катастрофы. Вернее, не Валлондол, а то, что от него осталось. Но каждый раз, закрывая глаза, он видел высокие башни и белые мосты, отражённые в голубой воде, островки яркой зелени и длинноносые лодки, рассекающие озёрную гладь… И белых птиц с серебристо-голубыми хохолками, летавших так низко, что, казалось, можно было ловить их руками. "Это души наших предков, — говорил Айнагуру дед. — Потому и держатся поближе к людям. Вроде, и не боятся совсем, а попробуй-ка, поймай! Душу не поймаешь — ни руками, ни сетью. Не обижай этих птиц". А мальчик Айнагур, щурясь от солнца, смотрел вверх. Так хотелось поймать такую птицу и хоть немножко подержать в руках, погладить её шелковистые белоснежные перья. И ещё он с завистью смотрел на высокие башни замков. Что там, за этими стенами? Какая там жизнь? Почему он не родился в семье лимнарга, коннума или хотя бы просто в богатой семье? Неужели эта убогая дедова лачуга, маленькая лодка да тысячу раз залатанная сеть — всё, что он получит в наследство? До чего же всё несправедливо устроено!

Прошло немного времени, и судьба привела его в Белый замок. Он узнал, какая там жизнь. И даже приобщился к ней. Там никто не напоминал ему об его происхождении, но сам он ни на минуту не забывал, что он всего лишь внук рыбака с маленького острова Милд. Он мог приходить в Белый замок, когда ему вздумается, и торчать там, сколько угодно, и никто бы сроду его оттуда не прогнал, но всё же он ни на мгновение не забывал, что дом его не здесь. Его дом — старая, покосившаяся лачуга на маленьком острове Милд. До чего же всё несправедливо устроено!