Наталья Гладышева - Такой любви не бывает

Чьи-то заботливые руки попытались освободить меня от бутылки виски. Глаза открывать жуть как не хотелось. И бутылку отдавать тоже. Поэтому я дернула ногой, пытаясь лягнуть приставучего типа, и промямлила:

— Отстань.

— Нализалась, — обреченно произнес чей-то знакомый голос.

Вот только чей? Уплывающее сознание ни в какую не соглашалось голос идентифицировать. Поэтому я отложила разгадку этой тайны до лучших времен и провалилась в пьяный сон.

Проснулась я утром. Помнила, что засыпала как будто на коврике, сейчас же лежала на диване укрытая пледом. Бутылки виски в пределах видимости не наблюдалось. Но этот предел видимости был небольшим. Голова на удивление была ясной, только слабость подсказывала, что вчерашняя пьянка в одиночку без последствий не пошла. Но никаких похмельных синдромов. Тонкий лучик света в темном царстве. Хоть голова не болит.

Кто же это такой вчера был заботливый? Все помнилось очень смутно. Поэтому оставалось догадываться. Небрежно брошенная на кресло рубашка и пара носков у кровати в спальне, которые я обнаружила совершив обход территории в поисках улик, говорили о том, что, скорее всего это был муж. Уж только он способен так побросать свои вещи. Торопился, наверное. Опять разговора не получилось. А хочу ли я этого разговора? Ох, не знаю. Уже ничего не знаю.

Так сегодня вроде как рабочий день. На часах шесть утра. Есть время позавтракать, собраться и поразмышлять тоже. Что же ждет меня на работе? Все это время телефон был выключен, никого не хотела слышать. Так что даже не представляю как там все после этих ужасающих разоблачений. И честно большое желание зарыть голову в песок как страус и не показываться на работе. Ребячество конечно. Понимаю.

Эх, сгоревший вчера чайник восстановлению не полежит. Хорошо муж прибегал убрал его с огня, только поздновато. Пластиковая ручка на крышке потекла. И даже если удастся оттереть горелые следы, то потом как им пользоваться без этой такой необходимой детали? Пришлось кипятить воду в кастрюльке. Кофе не пью совсем. Так что заварила себе чаю, сделала бутерброды и села завтракать.

Итак, что мы имеем? Попытку меня убить. Бред. Кому и зачем надо? Вот вопросы сразу возникающие. Врагов, явных и скрытых нет. Свидетельницей преступления не была. Или? Неужели это связано с тем, что я нашла этот злосчастный труп? Но я же не знаю, кто это сделал и даже не подозреваю, кто причастен, может быть. Но знает ли об этом убийца? Вряд ли. Особенно если это тот мужик, который толкнул меня на входе в магазин. Он вполне мог посчитать, что я что-то успела рассмотреть. Только как он меня нашел? Правда, если этот убийца маг, то вполне мог проделать что-нибудь такое, что помогло ему меня найти. Да, уж. И как жить дальше? Если я права, то все время буду находиться на волосок от гибели, так как не знаю, откуда ждать опасности. А жить, как бы там ни было хочется.

Собиралась я довольно рассеянно. Так как мысли обо всем так и не шли из головы. Столь же рассеянно я чуть не проехала мимо своей остановки. Выползла, и очень неохотно потопала к проходной.

Степан Ильич как всегда на своем месте. Достала магнитку и вздрогнула, когда охранник произнес:

— Галина Сергеевна. Вы куда?

— Как куда. На работу, — пожала я плечами и собралась приложить магнитку к вертушке.

— Но вам нельзя, — растерянно сказал наш седовласый страж.

— Как нельзя?

— Марина Александровна сказала, что вам только с ее разрешения.

— С ее разрешения, — дурнота накатила волной.

Стоило бы предугадать такой поворот. После того, как Марина Александровна поверила в то, что это я забрала ее папку из кабинета. Удивительно что она до сих пор руководит нашей фирмой, после всех случившихся катаклизмов. Прошу прощения, с сегодняшнего дня я так понимаю уже не нашей, а их. По логике вещей, генеральный директор после такого компромата должна была бы сидеть в милиции и пытаться отмазаться от обвинения. А с нее все как с гуся вода.

Степан Ильич успел позвонить наверх, пока я размышляла.

— Можете пройти, но только прямо к Марине Александровне, она вас ждет.

— Да, иду, — вздохнула я.

Маша встретила меня испуганным взглядом, как неродную. И кто-то еще кричал, что мы подруги. Молча, проводила до кабинета начальницы. Та уже ждала меня.

— Проходите, — холодно поприветствовала она меня кивком.

Дверь кабинета захлопнулась за мной как решетка камеры за узником обреченным на казнь.