Татьяна Любушкина - Абуджайская шаль

Большая гостиная в городском доме завалена узлами, коробками свертками, кругом снуют дети и прислуга, которых словно стало вдвое больше. Гам стоит такой, что порою никто не слышит собственного голоса. Дарья Платоновна восседает у окна на высоком деревянном сундуке, перевязанном для прочности верёвками. Она всё задаёт последние вопросы, будто вдруг услышит нечто такое, что заставит её всё поменять, прекратить эту суету и забыть навсегда о хлопотах переезда.

Но… внизу уже подъехали коляски, вот все вещи погружены и путешественники усаживаются по своим местам.

В первой коляске едут Дмитрий Степанович с сыном Николенькой и внуком Виктором. Во второй Дарья Платоновна с дочерью Катериной, внуками Настенькой и Володенькой и их гувернанткой мисс Флинт. Старший сын Александр с супругой остались в городе (ввиду интересного положение Марии), а супруга Катерины задержали дела — обещал быть позднее.

Все вещи уже давно были перевезены, новая мебель в новом доме куплена и расставлена, поэтому взяли лишь то, что не отправлено заранее, да то без чего хозяевам ни дня не обойтись. Набралось всего довольно, так что ехали в тесноте, постоянно роняя под ноги различные свертки и наступая на всевозможные узлы.

Рано утром такою ватагою выехать не удалось, потому решили заночевать в пути в последней деревне перед поворотом в лесные чащобы. Зато уж на следующий день отправились в дорогу в надежде к обеду быть на месте.

Да только скоро не вышло. Уж больно много встречалось в лесу соблазнов, зовущих соскочить с коляски. То прямо у дороги полянка с грибами, нахально выпирающими из травы, то ветки, усыпанные спелыми сочными ягодами, свешиваются точнёхонько в повозки и грех не остановиться и не попробовать ягоду на вкус, не нарвать грибочков! Словом к дорожной развилке прибыли под вечер. У развилки поджидал старый знакомец Данила — мельников сын.

— Что, Данила, — добродушно промолвил Перегудов, — в такую пору эдак далеко забрался?

— Вас вышел встренуть, барин, — с неловким поклоном отвечал подросший, за три года и окрепший в плечах юноша.

— Да нешто мы заблудимся, — удивился Дмитрий Степанович, — чай ведь не в первый раз по этой-то дороге едем! Верно, Федор?

— Верно, ваше превосходительство, — усмехаясь, проговорил невзлюбивший Данилу с первой поездки, кучер, — ты видно, Данила, тут кралю какую глазастую поджидал, а мы тебе все карты спутали — понаехали этаким-то табором!

— Право слово, барин, тут такие у нас места чудные, что бывает и забудешь всё! Батя говорит: Пойди, встрень, не то угодят прямо в Ползучую топь!

— Экий ты право, чудной Данила, — скривился Перегудов, — ну что ты несёшь-то, братец, уж не пьян ли? — и поворотясь к кучеру: — Давай-ка Фёдор, поворачивай направо!

Коляски со скрипом повернули и поехали по уже знакомой дороге. Данила уныло последовал за ними.

Через какое-то время Дмитрий Степанович стал примечать, что сумерки превращаются в ночь, дорога давно уже идет вниз, а Полянка всё не появляется. Что за чертовщина? подумал Перегудов, и толчком в спину остановив Фёдора, молча вылез из коляски. Неожиданно под ногами чавкнуло. Дмитрий Степанович осмотрелся, и сердце его тревожно сжалось, лес впереди был не тот, что раньше. Он поредел, и вокруг росли всё больше редкие кустарники. Меж ними виднелись неровные круги, заполненные чёрною водой и кое-где поросли редкой и хилой травы. Подошёл встревоженный Фёдор.

— Беда, барин, кажись и впрямь в болото заехали! Что за напасть, ведь сколь годов мы с вами по дороге этой езживали, а тут вона что! А я уж давно еду и чую, под колёсами-то хлюпает!

Из соседней коляски высунулась Дарья Платоновна:

— Дмитрий Степанович! Скоро ль деревня?

— Да, матушка, — рассеянно и односложно отвечал Перегудов.

Из темноты бесшумно вышел ехавший поодаль Данила:

— Поворачивать надо, барин! Дальше ходу нет — трясина!

— Сам вижу, дурья твоя башка! Почто ты раньше-то молчал?

— Дык, говорил же, барин, а вы…

Дмитрий Степанович решительно пресёк дальнейшие объяснения:

— Поворачивай, Фёдор! — и к Даниле, пригрозив кулаком: — показывай дорогу-то, ирод, да смотри мне!

Коляски поворотили назад, с трудом разворачиваясь на узкой и топкой дороге. Утомлённые дети и Катерина уже уснули, Дарья Платоновна сидела притихшая, не решаясь обратиться к мужу, видя его раздражение, но убаюканная мерным покачиванием коляски, вскоре задремала и сама.