Евгения Гордеева - Лоцман и Берегиня

Но, где-то в подсознании ползала холодная змейка, отравляя существование. Злод! Чтоб тебя! Как я не старалась, не думать о нерешённой задаче, всё равно заползали в сознание эти мысли! Ни леший, ни Боцман, ни, даже, Перун и Ярило не смогли мне помочь. А Злод, лишённый силы и навечно сосланный копать руду, молчал. Май успокаивал меня, что всё это злая шутка чёрта и нет никакой проблемы. Но я видела, что он тоже мучается неразрешённостью.

Это была единственная проблема, портившая наш медовый месяц, который мы проводили, конечно же, в Порубежье, у Бабы Яги. Она отстояла право принимать у себя молодожёнов в нешуточной борьбе с Полиной и Рыськой.

— Вы им покою не дадите! Ты, Полина, позировать заставишь! А ты, Рыська, вообще! Сам ещё холост. Так что же это, Варя должна весь свой медовый месяц у печи простоять, кормить вас, проглотов!? Будут у меня! А в гости, пожалуйста! — Сказала, как отрубила.

«Медовый месяц» в свете современных понятий о заслуженном отдыхе трансформировался в две недели отпуска, который мы с Маем использовали на всю катушку. Это вылилось в насыщенную экскурсионную программу путешествий по Порубежью. Первый день был посвящён обитателям «Березани». Мы полюбовались табуном индриков, прогулялись по Тихому логу (заповедных зверей там не водилось, зато росли реликтовые растения). Потом отправились к Хмаре. Он встретил нас как родных и даже поделился последней сплетней.

— У Лукавы завёлся дружок. Из местных жителей на её озере. Но фамилия у него, так себе, — змей сморщил свою антрацитовую морду, как будто собирался чихнуть, — Грязный!

Мы сидели в тени его любимой тысячелетней ивы и наслаждались прохладой. Хмара распластал своё тело на траве, а я сидела рядом, опершись спиной о его серебристый бок. Андрей ушёл к Рыське, оставив меня на попечение Горыныча.

— Не Грязный, а Грозный, — поправила я змея.

— А-а! Ты уже знаешь! — расстроился Хмара.

— Уже! — усмехнулась я. — Мы с Игорем Витальевичем ещё в прошлом году познакомились, когда озеро у браконьеров отбивали.

— Да-а-а? А что тогда ничего про это не рассказали? — попытался обидеться змей.

— Как же, не рассказали? — возмутилась я. — Боцман полгода на всех углах распространялся.

— Что-то я про Гряз… Грозного ничего не помню, — напрягся Горыныч, пытаясь извлечь из памяти искомого субъекта, — клероз что ли…

— Видать, Боцман, о нём не много рассказал… А я тогда не поверила Лукаве!

— Про что не поверила?

— Про похвальбу водяного! Она говорила, что Боцман все подвиги себе припишет. Посчитала, что дочь… наговаривает на отца.

— Гыыыыы! — радостный рёв Баськи прервал моё осуждение Боцмана.

Василиск выполз из зарослей молодого ельника, доковылял до меня и доверчиво уткнулся мордой в грудь.

— Охальник! — прокомментировал Хмара. — Пользуешься отсутствием законного супруга?

— Гы, — выдохнул мне в бюст Баська.

Его круглые желто — зелёные глаза преданно заглядывали в мои. Я ласково гладила его голую макушку.

— Попрошайка! — продолжил журить его змей. — Охальник и попрошайка! Оставь барышню в покое.

Баська и не думал менять позу. Он благоговейно прикрыл глазки веками и не обращал внимания на воркотню Хмары.

— Ну, доставай уж гостинец, — не выдержал змей и поднялся.

— Хмара Горыныч, я что то не пойму, кто из вас двоих попрошайка? — съязвила я, но коробку с тортом достала. — Давно учуял?

— Ничего я не учуял, — надулся тот и отвернул от меня морду, — я и так знал, что без гостинца ты не придёшь. А что там? — не удержал он любопытства и сунулся в коробку. — Тортик?!!!

— Эх, я нож забыла!

— Люди, люди… — Хмара, здоровенным когтём, разделил торт почти пополам. — Что бы ты без меня делала! — Он довольно осмотрел результаты своей работы и облизал коготь.

Я подхватила больший (правда, несущественно) кусок и положила его Баське.

— Э-э-э! — возмутился Хмара. — Так не честно!

— Как раз так — честно!! Один режет, другой выбирает. Надо было ровнее делить! — остудила я праведный гнев Горыныча.

— Ну, так за работу, хотя бы… — жалостливо прогудел змей.

— Коробку оближешь.

— Что? Я! Коробку?! — начал он возмущаться. — Конечно, оближу, кто бы сомневался… — и начал смачно чавкать бисквитом.

Баська первым справился с лакомством и довольно облизал морду языком, жадно поглядывая на Хмару.

— И не фумай! — змей сгрёб лапой остатки торта и запихал их в пасть.

— Жадина, — я веселилась, глядя на измазанного кремом Горыныча.