Марина Дяченко - Привратник

— Привратник! — выкрикнул он, пытаясь заслониться трясущейся рукой. — Привратник!

Руал отшатнулся.

Старик подался вперёд, почти сел, не сводя глаз с Ильмарранена, потом захрипел, содрогнулся всем телом и вытянулся. С почерневшего, застывшего лица так и не сошло выражение смертельного ужаса.

Землекопы, как по команде, бросили заступ и лопату и деловито направились к старику. Тогда Руал, который был не в силах овладеть собой, повернулся и бросился бежать без памяти.

Голые скалы остались позади, теперь под ногами трещала прошлогодняя жёсткая трава. Кроме того, то и дело приходилось пробираться сквозь кусты без листьев, но с колючками.

В жилище Орвина мы немного отдохнули, согрелись и подкрепились. Теперь, правда, казалось уже, что и отдых, и еда мне приснились.

Вот уже час перед нами маячила новая цель — замок. Там, как предполагалось, нас ждали ужин и ночлег. Мы шли к замку — замок, похоже, коварно отступал.

Сгущались сумерки, когда мы выбрались на дорогу. Идти по утоптанным колеям было легче, я догнал Ларта и спросил невинным голосом:

— Хозяин, неужели мы прервали морское путешествие из-за маленькой золотой безделушки?

Он так долго молчал, что я уже отчаялся услышать ответ. Но он наконец отозвался:

— Морской компас — тоже безделушка… Но если стрелка начинает бешено вертеться — не надо быть Прорицателем, чтоб заподозрить неладное…

Почти совсем стемнело. Проклятый замок не желал приближаться. Мне стало очень не по себе — не от слов Ларта, а от его тона. Он не ворчал, как обычно, а говорил серьёзно.

Я помолчал, но молчать было ещё хуже, и я спросил как можно бодрее:

— Хозяин, а что такое Третья Сила?

Он быстро на меня взглянул и отвернулся:

— Скорее всего, сказка.

— Тогда почему это вас беспокоит?

— Потому что это страшная сказка.

И тут я по настоящему испугался. Опять же, не от слов. От того, что Ларт не рявкнул на меня, как обычно, и не высмеял, что тоже случалось. Он говорил со мной, как с равным. Значит, что-то действительно не так.

— Ладно… — Ларт ловко поддел ногой плоский камушек на дороге. Камушек описал дугу, но падать не стал, а завис прямо перед нами и вдруг ярко вспыхнул, освещая нам путь огнём, похожим на факельный.

— Ты прав, это меня беспокоит, — продолжал как ни в чём не бывало мой хозяин, — Орвин, как ты знаешь, прорицатель… Правда, прорицатели все немного не в своём уме. Их духовный наставник, самый первый Прорицатель, если только он на самом деле существовал, написал Завещание, если только это он его написал. И с Завещанием передал медальон, так называемый Амулет Прорицателя… Ну, медальон-то без сомнения существует, ты его сегодня видел. Он золотой и ржаветь, конечно, не может… Если только не появится веская, очень серьёзная причина.

Хозяин замолчал, но я уже знал, что это не надолго. Он говорил бы, даже если бы я был глухонемым. Он просто рассуждал вслух.

— Серьёзная причина… — продолжил Ларт после паузы. — Этот первый Прорицатель, который то ли был, то ли его выдумали, в своём Завещании, если это можно назвать его Завещанием, указал такую причину и назвал её Третьей силой…

— …Если это можно так назвать, — эхом отозвался я.

Он внимательно на меня глянул:

— Ну-ну…

Проклятый замок бросил, наконец, играть в догонялки и теперь приближался неуклонно, но всё же очень медленно.

— А почему «Третья»? — шёпотом спросил я.

— Видишь ли… На свете есть маги и есть не-маги. Ты согласен, что маги представляют собой силу?

И светильник его вспыхнул вдруг ослепительным, невыносимым для глаз светом.

— Согласен… — пробормотал я, прикрываясь ладонью.

— Но ведь не-маги — это тоже сила, — сказал он, пригасив светильник до обычной яркости, — множество больших дел совершалось мудрыми правителями, благородными героями и так далее. Вот король на троне, он справедливо правит. Вот маг в пещере играет заклинаниями. Вот мы с тобой идём по дороге. Всё привычно, всё уравновешено. Но Орвин вслед за своим первым Прорицателем считает, что есть ещё Третья сила, к этим двум отношения не имеющая. Она, эта Третья Мифическая, якобы мечтает воцариться в мире, и воцарение её несёт живущим неисчислимые беды и страдания. Что она из себя представляет и откуда возьмётся — на это Завещание ответа не даёт. Но сама мысль о её существовании мне противна.

— Хозяин, — сказал я, поражённый, — но лошадь может быть либо жеребцом, либо кобылой, а пациент — либо живым, либо мёртвым. Где вы видите третий вариант?