Татьяна Апраксина - Послание к коринфянам

- И мы предлагаем узаконить ситуацию, в которой "верховный король" имеет и свой неотчуждаемый лен. Он может стать и площадкой для любых социальных экспериментов, но их воздействие не окажется пагубным для мировой экономики. Взамен же хотелось бы просить о создании единой и внятной законодательной базы данного королевства. Понимаете ли, огромное количество вещей сейчас регулируется мнением, обычаем, традицией и прочими неписаными, неформализованными вещами. Ну вот, скажем, количество вооруженных сил на балансе корпораций, предмет тревог мистера Личфилда. Увы, никто не способен продемонстрировать постановление, в котором выведена некая квота, норма, верхняя планка... "Нехорошо" и "многовато" - понятия субъективные, и когда они становятся поводом для конфликтов, это никуда не годится, - укоризненно выговаривает Совету оратор. - Или вот, извольте, куда более актуальный пример. Хотя, пожалуй, трагикомический. Дамы и господа, есть ли среди вас те, кто сомневается в том, что Орден иезуитов, он же Сообщество Иисуса, является официально запрещенной организацией?

Шепоток переходит в групповое и хоровое "нет" - местами не очень уверенное. Уверенности убавляет то простое обстоятельство, что Франческо задал этот вопрос. На фоне всех предыдущих откровений люди готовы уже засомневаться в чем угодно, даже в биологическом родстве человека с обезьяной.

- Так вот, к вашему сведению... первый конфликт вокруг Террановы произошел, когда Мировой Совет в своем нынешнем виде попросту не существовал. А территориальные государства не обладали соответствующей юрисдикцией. Сообщество Иисуса было распущено и запрещено... Ромской католической церковью. Больше никто и никогда ничего не запрещал. У меня вопрос - мы светское государство, да? И с каких же это пор мы даем внутрицерковным постановлениям любой конфессии силу закона? Я, например, как раз ромский католик, но я считаю, что это чересчур. Более того, я убежден, что Его Святейшество скажет вам то же самое.

Урони Франческо на пол перед собой бомбу - эффект был бы менее убийственным.

По аудитории разливаются вперемешку жидкий азот и "греческий огонь". Полосами и завихрениями, как шоколад в кофе мокко.

Оратор польщенно откланивается и неспешно удаляется с трибуны... проходит шагов двадцать, хватается за голову, возвращается уже с орудием экзекуции под мышкой. Эта эскапада забивает последний гвоздь в крышку гроба заседания.

- Занавес, - констатирует Магда. - Absatz, как почему-то говорят на востоке.

Антонио да Монтефельтро попросту хохочет на весь зал, облокотившись на микрофон. Смех выходит жутковатый.

- Пожалуй, - задумчиво, но очень громко произносит дедушка Матьё, - объявлю-ка я перерыв.

И правда что - Absatz. То есть, отступ. И начало с красной строки - далее.

Перерыв - весьма уместное решение. Пожалуй, аудитория исчерпала все запасы чувств, от способности удивляться до желания воспринимать новую информацию. Временно, конечно, но час на восстановление ресурса - то, что сейчас нужно. Увы, у этого решения есть один побочный эффект: большая часть аудитории желает лично услышать что-то от господина Сфорца. Хоть что-нибудь. Господина Сфорца на всех не хватит, господин Сфорца удрал в дальний угол буфета и растекся по столику, использовав вместо подушки все тот же многострадальный ноутбук. Устал. Сопровождающие лица охраняют. И по мере сил удовлетворяют чаяния общественности.

Но очень, очень осторожно. Потому что Cовет еще ничего не ответил. И ничем себя не связал. Мы даже не знаем, сняты ли обвинения. Поэтому Максим и новоявленная госпожа Сфорца отвечают только на вопросы, касающиеся Флоресты и тамошних событий, а я - только на вопросы, касающиеся проекта. Алваро же с достойным восхищения постоянством повторяет, что его уши ему дороги. Даже когда его спрашивают "сколько вам лет".

И все пользуются повышенным вниманием. Если кто-то составляет политический рейтинг, то сейчас "свита" стремительно вылетает в первую сотню. Тоже осложнение, особенно в моем случае, но что поделать...

А госпожа Сфорца еще и принимает поздравления. За себя и за супруга, поскольку супруг никого и ничего не принимает, он грызет кубики сахара, добытые в сахарнице, и пребывает в полусонном удовлетворении. Сделал все, что хотел - и даже больше, чем хотел, учитывая экспромты. Анаконда позавтракала формой государственного устройства и теперь переваривает.

Нет, ничего серьезного мы не расскажем, не дадим никаких гарантий. За этим нужно было приходить вчера, кто не успел - тот опоздал. Но подробности проекта, переданного председателю Совета - вовсе не тайна.