Сильнее жизни

Его взгляд устремился вдаль, словно преодолевая границ времен, чтобы вернуться туда, где все начиналось.

Он чувствовал запах крови, слышал сдавленные крики умирающих. Жители города даже не догадывались, что происходило на его темных улицах. Охваченные неизвестным, паническим страхом, они прятались в своих домах, желая лишь одного — чтобы все поскорее закончилось. Сегодняшняя ночь должна была нанести значительный урон тем, кто гордо именовал себя Охотниками за демонами. На этот раз они слишком близко подобрались к клану…

Данталиону было все равно, какая картина предстанет перед глазами испуганных людей утром, хотя от многих убитых не пришлось избавляться — их тела превратились в прах. Оказывается, грозные воины света тоже имели свои слабости, и одна из них — страх. Страх перед демонами, убийству которых посвятили всю свою жизнь, страх показать себя уязвимыми, беспомощными. Каждому из них долгие годы приходилось вести борьбу со своими внутренними демонами, незаметно приближаясь к грани, отделяющей добро и зло. Многие из них уже переступили эту грань, в душе давно перестав отличаться от тех, на кого охотились. Именно это делало их уязвимыми, ведь глубоко внутри они сознавали, во что превратились.

Резкий порыв ветра взметнул полы плаща Данталиона. Мужчина, смахнув с брюк прах охотника, поднял взгляд в небо. Черные, налитые тяжелым свинцом тучи, медленно тянулись по небосводу, уплывая далеко за горизонт, кривая молния, прорезав темноту, ударила где-то за городом. Еще несколько молний рассекая черные тучи, слились в причудливый узор, резкий запах озона ударил в ноздри. Внезапно, мир замер: гром стих, грозные тучи, застыли, словно дожидаясь чего-то. Демон с интересом смотрел на небо, наблюдая, как на мир, словно завеса, опустилась гнетущая, мертвая, давящая на разум тишина.

Неожиданно черное небо покрылось тонкими линиями, которые, разбегаясь огненной паутиной, соединились в одном месте, разрывая густые тучи. Из разрыва появился столб яркого света, и метнулся к земле. Когда Данталион, наконец, смог видеть, небо по-прежнему было затянуто тучами, кое-где рассекаемыми молниями, легкий ветер доносил запах грозы и дождя, словно минуту назад ничего не произошло.

Подозвав демонов, глава клана отдал приказ еще раз осмотреть город. Через несколько мгновений он приблизился к тому месту, где, по его мнению, могло что-то происходить — небольшой пустырь между двумя строящимися домами. Унылое место навевало тоску, и ничего кроме этого. Поняв, что, ошибся, Данталион направился к остальным, чтобы, наконец, вернуться в резиденцию. Ему удалось уничтожить большинство охотников. Теперь они не скоро смогут обрести прежнюю силу.

Его привлекли одиночные выстрелы и женский крик. Но, похоже, он опоздал, и его демоны появились там раньше. Глава клана с пренебрежением наблюдал, как помощник, Лайл, помогает подняться с земли испуганной, немного потрепанной молодой демонице с пищащим комочком на руках.

— Что за идиотка! — подумал он, — кто же выходит на дело с ребенком, да еще во время охоты. Неужели ее не предупредили?

Его охватило легкое раздражение, рожденное необъяснимыми событиями. Что же, если она настолько глупа, что ей плевать на свою жизнь, он легко может это исправить. Внезапно, демоница отшатнулась от Лайла, словно испугавшись того, и лихорадочно прижав хнычущего ребенка к груди, резко повернулась к Данталиону. Врезавшись со всей силы в главу клана, она напряглась и посмотрела ему в глаза. Эти глаза он не забудет никогда. В них было столько всего: испуг, надежда, обреченность, упрямство, уязвимость… Непонятное до того чувство взметнулось в душе Данталиона, когда он сверлил взглядом незнакомую ему демоницу. Ее глаза… как передать их цвет, когда давно привык видеть вокруг только кровь, страх, боль и ужас? Серые, скорее даже серебристые, странные, холодные, как будто стеклянные, но безумно красивые, они словно гипнотизировали его, заставляя забыть о том, кто он такой и где сейчас находится. Но, быстро овладев собой, он мягко обратился к ней:

— Не стоит меня бояться, госпожа. Я вас не обижу. Мое имя Данталион.

Я вынырнула из чужих воспоминания, пытаясь преодолеть нервный спазм, мешающий сделать вдох. Лариса была рядом, снисходительно наблюдая за моими попытками. Потом, не говоря не слова, протянула мне бутылку с водой, и повернула ключ зажигания.

— Этого не может быть! — не переставала бормотать я, как только дыхание восстановилось.