Елена Мариныч - Мир дважды

— Великолепно! — ответила Мила. — Я впервые так хорошо спала.

— Я рад, — коротко произнес Альтарес и протянул ей кусок ткани, который держал в руках.

Развернув его, Мила увидела, что это платье, простого покроя, длинное, голубого цвета, платье.

Взглянув на Альтареса удивленными глазами, она спросила, слегка испуганным тоном.

— Что это?

— Одежда. Тебе же нужно во что-то переодеться?

— Но это, же платье!?

— Но ты — же женщина!?

— Очень смешно. У вас что, женщины брюк не носят?

— Носят. Но немногие.

— Значит я одна из тех немногих, потому что я его не надену.

— Почему, позволь спросить?

— Потому что в нем нужно быть… женственной!?

Альтарес усмехнулся и, посмотрев на Милу, сказал.

— Ты права. Вести себя как женщина у тебя вряд ли получится.

Мила капризно надула губки.

— И ничего подобного. Просто я не хочу.

— Хочешь или нет, а надеть платье тебе придется. Больше ничего подходящего нет.

Сердито топнув ногой Мила, пошла переодеваться.

Позднее, сидя за столом и уплетая за обе щёки обильный завтрак, Мила спросила.

— А где Гиффорд? Я его сегодня еще не видела.

— У себя в лаборатории, — ответил Альтарес потягивая чай и наблюдая за Милой. «Вот уж в чём ей нельзя отказать, так это в аппетите»- подумал он. И это ему нравилось. Никакого жеманства, никакого стеснения. Мила с удовольствием и большим аппетитом уничтожала одно блюдо за другим. Удивительно как она умудрялась сохранять фигуру.

— А что он за человек? — спросила она.

— Ученый маг.

— А ты немногословен.

Вздохнув, Альтарес поставил чашку на стол.

— Что ты хочешь узнать?

— Всё.

— Всё, это слишком много и долго.

— А ты вкратце расскажи.

— Хорошо. Его отец был великим ученным и большим другом моего отца. Гиффорд с детства помогал своему отцу и иногда даже превосходил его. Потом, отец его умер и завещал своему сыну продолжить начатое им дело.

Альтарес замолчал.

— И всё? — Мила даже прекратила жевать.

— Ты же просила, вкратце.

— Но, не настолько же.

— Почему Гиффорд так заинтересовал тебя?

— Просто он… странный какой-то.

— Почему? — удивился Альтарес.

— Ну, он ходит как молодой, и голос у него тоже не старческий. Это, наверное, магия?

— Магия, — со вздохом произнес Альтарес.

— Постой-ка. — Встрепенулась Мила. — Ты же сказал, что его отец был другом твоего отца, так?

— Так.

— Тогда что же получается. Гиффорд старый, ты молодой, ваши отцы дружили. Бред какой-то, или ты знаешь этот, как его, секрет вечной молодости?

— Нет, не знаю.

— Тогда как это может быть?

— Обычно. Просто Гиффорд вовсе не старый. Ему двадцать пять лет, как и мне. Мы с ним одногодки.

Мила от удивления открыла рот. Она хотела что-то сказать, но лишь набрала в грудь воздуха и шумно выдохнула.

— Видишь ли, отец Гиффорда работал над зельем, позволяющим прожить до глубокой старости, минуя старческие немощи, и добился кое-каких результатов. Но работу закончить не успел, а Гиффорд попытался продолжить. Он добавил что-то, по его мнению, недостающее, и испарения, от этого нового зелья, вмиг состарили его внешность, но только внешность. Теперь он ищет способ вернуть всё назад.

— «Много будешь знать — скоро состаришься», — тихо произнесла Мила, вспомнив, как Гиффорд вздрогнул при этих словах. Она была в шоке. Ей стало, так жаль Гиффорда, что даже хотелось заплакать.

Альтарес неожиданно встал и быстро подошёл к окну.

— Все-таки привлекли, Лишу, — с досадой сказал он. — Нам надо уходить.

— Лишу? — очнулась Мила. Альтарес отошел от окна и, секунду подумав, сказал.

— Идем в лабораторию, только на этот раз ты постоишь в дверях, — непререкаемым тоном сказал он.

— Да ла-а-адно, — протянула она, но не стала ничего добавлять, увидев хмурый взгляд Альтареса.

— А кто такой этот, Лишу? — спросила она.

— Это лесное существо, невероятно любопытное и невероятно болтливое. Оно может с легкостью увидеть сокрытое. Видимо вчера, когда мы проходили, какой-то Лишу нас заметил и ему стало любопытно. А это значит, что скоро все будут знать о тайном убежище.

— А почему вы собственно прячетесь? — спросила она, когда они вошли в коридор, — А этот виноград можно есть?

— Можно, — пожал плечами Альтарес.

Мила сорвала золотистую кисть и, отправив в рот виноградину, переспросила.

— Так почему?

— Потом объясню.

Они подошли к двери и Альтарес строго взглянул на Милу.

— Стою, стою, — развела руки в стороны она, и с явно наигранным равнодушием отвернулась от двери.