Игорь Байкалов - Полёт Ястреба

«Надо будет напомнить о нём…»

Последующие десять минут я еле вытерпел, ожидая возвращения первопроходцев. Видеосвязи у нас не было, только наручные коммуникаторы. Судя по разговорам, происходило нечто странное: Белоусов постоянно норовил упасть, обо что-нибудь запнуться. С каждым разом обстановка накалялась, и после пяти таких случаев, Северин потерял терпение. Он приказал возвращаться, но тут случилось ещё одно такое происшествие: археолог шлёпнулся на землю, чуть не сорвав маску, и закричал: «Ай, нога, нога!»

— Да что же это такое! — не выдержал Северин.

— Я ногу сломал! — прокричал в ответ Белоусов.

— Ну и дела… — произнёс Мирослав. — Что за бестолочь…

Когда мы их увидели, Белоусов прыгал на одной ноге. Я и Манулов побежали встречать горе-первопроходца. На археолога было больно смотреть: каким-то чудом он умудрился подвернуть лодыжку, а одежда в двух местах оказалась порвана, хотя по объяснению Северина я понял, что ни одно растение не имело колючек или шипов. Учёному колоссально не везло!

— Проклятая планета! — в неистовстве кричал Александр Николаевич и постоянно добавлял какое-нибудь ругательство. Мне хотелось закрыть уши, хотя я понимал, что рычал не от боли, а от обиды.

Пока Манулов прикладывал лёд и делал тугую повязку, я подумал, что в том, что я остался, есть доля провидения. Если бы я пошёл вместе с ними, не факт, что добрался до корабля целым и невредимым. И всё-таки, почему же Белоусов чуть не сломал ногу на ровном месте, а с Севериным ничего такого не происходило? Неужели, действительно всё дело в неуклюжести учёного, но я раньше за ним ничего подобного не замечал. И тут я вспомнил о листике, сорванный археологом.

— Александр Николаевич, а что вы сорвали? Покажите? — напомнил я. Археолог недовольно скривился, но всё-таки достал его из кармана. То, что мы все увидели, немало нас удивило: лист, который недавно цвел яркими красками, покрылся морщинами и скукожился. Новое происшествие заставило замолчать ворчащего археолога.

— Как так… — выразил он всеобще удивление.

Неожиданная догадка посетила меня.

— Кажется, я понимаю, почему так случилось, — сказал я. Все, наконец, оторвались от поблёкшего листочка. — Александр Николаевич сорвал его, и планета ответила.

— Да брось нести чушь, — фыркнул Белоусов и передразнил. — «Наказала»… Что я, ребёнок маленький?

Я лишь пожал плечами, не в силах найти аргументы, но неожиданно меня поддержал Северин.

— А в этом есть свой резон, хотя и звучит неправдоподобно, — задумчиво сказал он. — Растения, как и всё живое, чувствует. Их биополе столь же сильно, как и любого животного. Может, этим они выразили своё возмущение?.. Ястреб, что скажешь, возможно такое?

— У меня нет информации. Я и сам здесь не местный, — ответил искин как всегда в своём репертуаре.

— Значит, необходимо найти местных, если они есть, хотя никаких признаков цивилизации я не заметил, — сказал Северин, и мне почему-то казалось, что за этим дело не станет.

Вскоре мы убедились, что и сутки на планете не сильно отличаются по длине от земных: примерно 25 часов. Час разницы, по сути, оказался несущественным: все мы уже давно выбились из обычного графика.

Полночи я ворочался и никак не мог уснуть. Под утро мне это надоело и чтобы больше не терять время, и я, достав сухой паёк, направился в кабину.

— Не спится? — спросил Мирослав

— Да, а ты что, постоянно на дежурстве? — спросил я, приступив к нехитрому завтраку. — Как не зайду, всегда ты.

— Да нет, Северин первую половину дежурил. У нас длинные вахты, но я уже привык.

— Было движение ночью?

— Да ничего такого особенного. Всё глухо. Странно, я думал, лес будет кишеть живностью, но я даже не заметил ни одной букашки. Такое ощущение, что здесь нет ни зверья, ни птиц… Одна растительность: эти цветы. Странно, но должен же их кто-то опылять…

— Планета растений? — удивился я.

— Кто её знает. Может быть, создатели Молнии и были растениями… разумными. Ты всерьёз думаешь, что Александр Николаевич пострадал из-за сорванного листка?

Я пожал плечам:

— Не знаю… Всё может быть. За последнее время я столько всего видел, что не удивился бы. Хочу прогуляться, — под конец добавил я.

— Я тоже, но не советовал бы.

Я кивнул, хотя отчетливо понимал: если здесь и имеются какие-либо опасные микроорганизмы, то они уже давно внутри корабля. В таком случае, мы уже вряд ли могли помочь себе. И всё-таки мне нестерпимо хотелось выйти наружу. Доев сухой паёк, я снова сообщил об этом Мирославу, не забыв упомянуть и о своих размышлениях.