Каору Куримото - Воин в пустыне

Внезапно до них донеслись крики воинов и в воздухе просвистели стрелы. Трое семов, бежавших позади, как будто наткнулись на что-то и упали.

— Рийаад!

Сиба поднял лук и стрелу, показывая, что собирается остановиться и принять бой.

— Нет, нужно бежать! — крикнул Гуин, подгоняя коня. — Если убить одного или двух, это ничего не даст.

— Гуллах! Эмииру! — воскликнул Сиба с яростью, но подчинился. Ведь все племя клялось в верности Гуину.

Семы, выросшие в этих краях, имели большое преимущество перед монгаулами. Гохрские кони, как и всадники, были закованы в броню, поэтому их копыта глубоко проваливались в мягкий песок. Расстояние между войском и беглецами все увеличивалось. Монгаулы ругались, хлестали лошадей плетками и в бессильной ярости стреляли из арбалетов. Но больше ни одна стрела не достигла цели.

Всадники, отправленные на разведку, быстро достигли того места, где недавно видели беглецов, но нашли лишь тела трех подстреленных семов и, подобрав их, вернулись к основным силам. Вскоре поднялся сильный ветер, тут же заровнявший следы, по которым гохрцы могли выследить свою добычу.

Пустыня вновь погрузилась в сумерки. Ветер погнал с гор Ашгарн пряди ангельских волос. Воины тяжело вздыхали в ожидании жуткой ночи.

Беглецы скакали галопом, пока песок в часах не пересыпался трижды, и только потом Гуин позволил своему отряду замедлить шаг. Голоса преследователей и свист стрел больше не были слышны, и можно было перевести дыхание.

— Мы потеряли троих, — доложил Сиба.

«Надеюсь, они погибли на месте, иначе эти демоны будут их пытать», — подумал Гуин, а вслух сказал:

— Пора поменять направление. Если даже придется идти ночью, нужно как можно быстрее предупредить племя о вторжении монгаулов. Дорого каждое мгновение.

— Я понимаю, Рийаад. Мы не устали. Можем бежать ночью, — ответил Сиба.

— Бежать не надо. Достаточно быстрого шага.

Они направились на восток, с облегчением подставив спины солнцу. Оно превратилось в огромный рыжий диск, спускавшийся за горизонт. Казалось, будто это злой глаз Доала, наблюдающего за своими владениями.

Дорога пошла вниз, делаясь все уже. Вскоре путники оказались между двумя невысокими утесами.

— Клянусь Дзарном, — пробормотал Гуин, отмахиваясь от шелковистых нитей, — сегодня многовато ангельских волос.

— Может быть, у них тут место для свиданий, — проворчал Иставан. С тех пор как его неосторожное движение привлекло внимание преследователей, он пребывал в мрачном настроении.

Гуин не ответил. Огляделся по сторонам и глухо зарычал.

Утесы все продолжали подниматься, и стало ясно, что отряд оказался в ущелье. Уже почти совсем стемнело. С неба опускалось все больше и больше ангельских волос Семы совершенно спокойно относились к белой субстанции, таявшей на их лицах, и безмолвно стряхивали ее мохнатыми руками. Но Гуин почему-то сильно волновался.

— Сиба! — позвал он резким голосом.

— Да, Рийаад.

— Ты уверен, что это правильный путь?

— Да, он ведет к деревне Раку.

— Но посмотри — тропинка становится все уже и уже! — воскликнул Гуин обеспокоенно.

Иставан удивленно поглядел на него. Впервые за все время их знакомства человек-леопард выказывал страх.

Внезапно весь отряд остановился. Перед ним открылась кошмарная картина, которая могла возникнуть лишь в сознании сумасшедшего художника.

Тропинка резко обрывалась, выводя к огромному озеру, светившемуся синевато-белым светом!

От страха и отвращения у всех отнялись языки. Ведь перед ними простиралась не водная гладь, а тысячи, нет, сотни тысяч копошащихся студенистых тварей. Это были идохи, заполнявшие целую долину.

Крики застряли в глотках путников. Они почувствовали, как их тела холодеют. Воины стояли и смотрели, не в силах двинуться ни назад, ни вперед.

И тут озеро пришло в движение. Рой идохов заметил их. Он был явно рассержен.