Дмитрий Емец - Пегас, лев и кентавр

Она ощупала карман снаружи и, не разобравшись, что в нем, сунула руку внутрь. В кармане обнаружилось некоторое количество мелочи. Рина разочаровалась. Такая романтическая, точно из рыцарских времен выпрыгнувшая куртка – и вдруг заурядные деньги. Скучно, господа!

В другом кармане Рина нашла небольшой камень. С виду самый обычный, разве что не холодный, а чуть теплый. Она хотела вернуть его обратно, но в этот момент дворняжке Бобе померещилось, что ей уделяют мало внимания. Она подпрыгнула и толкнула мордой ее руку.

Камень упал на асфальт и, хотя высота была небольшой, мгновенно покрылся трещинами. Рина наклонилась, собираясь поднять его, но внезапно оказалась на земле. Самого момента падения она не запомнила. Сидела и озиралась. В ушах стоял гул. Ей казалось, ее оглушило одиночным ударом колокола. Таким близким, что звук перестал быть звуком, а стал физическим толчком.

Что-то произошло и с ее глазами. Привычный московский мир, состоящий из серых домов, мокрой земли и длинного забора, подсветился изнутри. Внешне красок не стало больше, но вылезли те мелкие детали, которые раньше не имели значения. Втоптанный в грязь яркий фантик. Желтый глаз одуванчика. До озорства яркая полоска неба над домами, дразнящая весенний город. Белый кот, брезгливо задирая лапы, переходил мелкую лужу. Внизу, в луже, возмутительно повторяя его движения, скользил другой такой же параллельный кот.

Рине стало легко и хорошо. Ничего не изменилось, но ей показалось, что в груди у нее вспыхнула звезда. И почему говорят, что человек маленький? В нем поместится целая вселенная, если уложить в правильном порядке.

На глаза Рине попался черный, косо спиленный пень. Она вспомнила, что прошлым летом тут росла старая сирень, но кто-то додумался облить ее бензином и поджечь. Листья свернулись от жара, а ствол стал живой свечой. И вот теперь Рина смотрела на пень и видела сирень, и с бутонами, и цветущую, и облетевшую, и занесенную снегом, и усиженную воробьями. В одно мгновение она зачерпнула глазами все, что составляло сирень от первого робкого ростка до зрелого растения.

От непривычности этого ощущения Рина пугливо моргнула, и целостность предмета уступила место его размазанной по времени дробности.

Не встречая сопротивления, дворняжка Боба лизала ее в щеку языком, пахнущим сырой рыбой. Рина оттолкнула ее морду. Треснувший камень лежал у нее на коленях. Рина легко надломила его. Внутри оказалась куколка бабочки. Темная, внешне хрупкая, неправильной формы, истончающаяся к краю.

«Здравствуй, дядя Глюк! Пора в школу!» – сказала Рина, загоняя себя в тесное стойло быта.

Она сунула куколку в карман, перебросила куртку через руку и стала озираться, соображая, где ее спрятать, чтобы захватить на обратном пути. Не обнаружив поблизости вызывающих доверия мест, Рина двинулась вдоль бетонного забора стройки.

Погода стремительно портилась, причем не во всем городе, а как-то точечно, над кварталом. В белых легких тучах появилась червоточинка. Ветер налетал короткими яростными порывами. В недостроенном доме-близнеце захлопал и завыл лист жести.

Рина коснулась носа тыльной стороной руки и увидела пятнышко крови. Невероятно! Последний раз кровь из носа шла у нее в пятом классе, когда ей попали в переносицу мячом.

Внезапно кустарник справа от нее затрещал. Рина оглянулась и увидела красного, взмокшего парня в камуфляжной куртке. Высоко вскидывая колени, парень мчался к ней. Невысокий, коротконогий, но невероятно мощный, он проламывал кустарник, как молодой лось.

Рина сразу забыла, что из носа у нее идет кровь. Она была девушка московская, с фобиями и предрассудками. Ей не нравилось, когда кто-то выскакивает из кустов, да еще со стороны железной дороги. Она завизжала и побежала, пользуясь тем, что парень еще не окончательно выбрался. В первое мгновение Рина рванулась назад, к гаражам, но опомнилась, что там ее проще схватить, и побежала в другую сторону, вдоль забора.

Хронически недовольная жизнью дворняжка Боба мчалась за ней, обгоняла, путалась под ногами и обиженно огрызалась, когда Рина на нее налетала. Единственная реальная помощь, которую Боба могла оказать, – послужить тому, кто гнался за Риной, случайным препятствием.

Несмотря на то что парень вынужден был бежать по диагонали и ему мешали заросли, двигался он гораздо быстрее Рины. Он не просто мчался. Он несся так, как несется солдат, которому нужно пробежать вдоль палящей в него цепи. Ветки трещали, колени подлетали к груди. Рина видела красное, перекошенное, но в то же время страшно сосредоточенное лицо.