Пол Хофман - Левая Рука Бога

Они обхватили друг друга за запястья.

— Сможешь?

— Ты делай свое дело, Кейл. Сейчас, только отдам свечу Генри.

По-прежнему наполовину свисая из люка, он завел руку за спину и отдал свечу Смутному Генри, снова наступила кромешная тьма.

— На счет три, — сказал он и, сделав паузу, сосчитал: — Раз, два, три.

Кейл оттолкнулся ногами и, раскачиваясь, повис в воздухе. Кляйст тяжело крякнул, приняв на себя вес Кейла. Тот подождал несколько секунд, пока тело перестанет раскачиваться, потом вытянул вверх свободную руку и схватился ею за предплечье Кляйста, а Генри стал тащить Кляйста за ноги. Им удалось подтянуть Кейла всего дюймов на шесть, но этого оказалось достаточно, чтобы он ухватился за край люка и тем облегчил тяжесть своего тела для Кляйста и Генри. Подержавшись за край секунду-другую, он подтянулся, и они протащили его через отверстие. В следующую минуту Кейл уже был на деревянном полу.

Все трое полежали немного, отдуваясь. Потом Кейл поднялся на ноги.

— Покажи мне другой люк.

Вставая, Кляйст прихватил почти догоревшую свечу и пошел к противоположной стене комнаты, размер которой, по прикидке Кейла, был двадцать на пятнадцать футов.

Кляйст склонился над люком, двое других последовали его примеру. Как и говорил Кляйст, с одной стороны крышка прилегала неплотно, из щели сочился свет. Кейл приник к ней глазом, но, кроме того, что там действительно было светло, ничего разглядеть не смог. Тогда он приложил к щели ухо.

— Что ты…

— Тихо! — зашипел Кейл.

Он прислушивался не менее двух минут, потом снова сел. Поднять крышку не представлялось возможным, тогда он стал ощупывать ее края, пока не нашел маленький зазор, достаточный для того, чтобы поддеть крышку и попытаться сдвинуть ее. Потянул. Крышка чуточку поддалась, издав скрежещущий звук. Кейл раздраженно поморщился. Зазор был таким узким, что туда не входил даже палец, поэтому он впился в дерево ногтями, чтобы создать хоть какую-то опору для усилия. Было очень больно тянуть край ногтями, но в конце концов он приподнял крышку настолько, что сумел просунуть в щель ладонь, и сдвинул крышку. Все трое заглянули вниз.

Футах в пятнадцати внизу они увидели такое, чего не только никогда прежде не видели, но и вообразить себе не могли.

Онемевшие, не в силах шелохнуться, три мальчика глазели на кухню, потому что это была именно кухня. Все поверхности в ней оказались заставленными блюдами с едой: там были цыпленок с поджаристой корочкой, натертой солью и молотым перцем, толстые куски говядины, свинина в такой хрустящей панировке, что, вонзи в нее зубы, наверняка раздастся треск, как от сломанной сухой палочки. Хлеб был нарезан толстыми ломтями, и корка у него была темная, местами почти черная. На тарелках громоздились высокие горки фиолетового лука, риса с фруктами, мясистого винограда и яблок. И еще пудинги, меренги, похожие на вздымающиеся горы в миниатюре, заварные кремы темно-желтого цвета и плошки со взбитыми сливками.

Мальчики не знали даже названий большей части того, что видели: зачем знать, как называется заварной крем, если ты понятия не имеешь даже о том, что такая вещь существует; или думать, что большие куски мяса и нарезанные куриные грудки имеют хоть какое-то отношение к обрезкам гусиных потрохов, лапок и мозгов, сваренных вместе, нарубленных и набитых в кишки, если это последнее блюдо было единственным, что определяло их представление о вкусе мяса? Вообразите себе, какими странными показались бы краски и виды окружающего мира внезапно прозревшему слепому или как ошеломил бы глухого от рождения звук сотни флейт.

Но в какое бы смятение ни повергло мальчиков диковинное зрелище, голод заставил их пролезть через люк и по-обезьяньи ловко спрыгнуть в центр кухни, не задев стола. Все трое стояли потрясенные открывшимся им изобилием. Даже Кейл чуть не забыл, что нужно закрыть люк. Одурманенный ароматами и невиданными красками, он убрал наконец со стола несколько тарелок, встал на расчищенное место и, до предела вытянув руки, сдвинул крышку люка так, чтобы она встала на место.

К тому времени, когда он опять спрыгнул на пол, остальные двое уже сметали со стола еду с ловкостью опытных воришек. С каждого блюда они брали лишь по одному куску, рассредоточивая остальное так, чтобы не было видно зияния и никто не заметил недостачи. Они не могли устоять, чтобы тут же, на месте, не закидывать в рот кусочек то цыпленка, то хлеба, но большая часть взятого отправлялась в многочисленные запрещенные карманы, которые они тайно подшивали изнутри к своим рясам, чтобы прятать там любую контрабанду, которую удавалось найти и которую было легко украсть.