Анна Котова: Сказания земли Ингесольской

— Не скажете, где тут автовокзал? — спросила Ирена.

— Туда, — махнул рукой дядька. — Вдоль путей, а у переезда направо. — Неодобрительно покосился на ее кроссовки, покачал головой и пошел по шпалам в противоположную сторону.

— Спасибо, — сказала Ирена в удаляющуюся спину и двинулась в указанном направлении.

Мокрая щебенка шуршала и скрипела под ногами, заглушая упорный шелест дождя. Впереди светил фонарем переезд, и бесконечные ленты рельсов переплетались, сливались, разветвлялись, а над ними взблескивала висящая в воздухе мелкая водяная пыль. Шпалы было видно еле-еле, казалось, между ними бездонные провалы, поэтому поневоле приходилось ступать осторожно, внимательно глядя под ноги. Мокрое дерево скользило под подошвами.

Поезд свистнул и медленно-медленно стронулся, отправляясь дальше — кончились его пять минут стоянки. Ирена оглянулась на него, провожая взглядом тускло освещенные квадраты окон, все ускоряющие ход. Там были люди. Они спят и не думают о дожде, скользких шпалах и автобусе, который придет только утром, в восемь, и его ведь еще надо найти… А тут ни души. Только синеватые фонари за спиной — на станции, желтоватый фонарь впереди — на переезде, и дождь.

От переезда оказалось чуть не час пешком. Днем-то, наверное, куда быстрее — потому что видишь, куда ступаешь. А ночью идти по разбитой, потрескавшейся дороге, то и дело проваливаясь в лужи — их не видно, фонарь за спиной давно скрылся за поворотом, а небо закрыто плотными тучами, — и вспоминать скептический взгляд того пожилого дядьки, понимая, насколько он был прав, косясь на кроссовки… Они уже давно вымокли насквозь, так что разбирать дорогу было бессмысленно, даже если бы это было возможно.

Наконец впереди забрезжило, заблестели лужи на щербатом асфальте — и из-за деревьев вынырнул фонарь над будочкой автостанции. Тут и навес был, и две лавки. Только до автобуса еще — сколько? — больше четырех часов, включая два часа самого холодного предрассветного времени. Ирена опустила на лавку рюкзак, оглянулась — конечно, никого рядом не было, — пожалуй, можно попробовать переодеться. Осталось придумать, во что. Сверху-то все понятно: натянуть еще один свитер под мокрую ветровку. Джинсы заменить на сухие спортивные штаны, хорошо, что взяла их, думала ведь — зачем? А переобуваться-то и не во что. Босоножки по этой погоде бесполезны. Вспомнила кирзовые сапоги того попутчика, позавидовала черной завистью. Ладно, утеплимся, как сможем, потом подумаем, что делать с ногами.

Она уже влезла и в свитер, и в штаны, и сухие носки достала, медлила только надевать — сунешь ведь ноги в мокрую обувь, и носки немедленно перестанут греть, — как вдруг раздалось сопение, и из темноты вынырнул крупный четвероногий силуэт. Ирена замерла, не на шутку испугавшись. Потом выругала себя: собака! Пес подошел, взмахнул хвостом, посмотрел внимательно, насторожив уши, потянул носом воздух, повернулся — и исчез. Послышалось удаляющееся тихое шлепанье лап по сырой траве. От облегчения подкосились ноги.

Села на лавку, посмотрела печально на носки, все еще зажатые в руке, и тут ее осенило. Если поверх носков надеть пакеты, и только потом втиснуться в кроссовки, проблема будет решена.

Издали раздался короткий взлай, и ей послышалось в нем насмешливое одобрение: ну наконец-то, догадалась!

Потрясла головой — чего только не почудится среди ночи в двух шагах от тех мест, где все еще водится нечистая сила! Обулась. Наконец стало тепло. Подняла повыше воротник, закрыла глаза — и сама не заметила, как задремала.

Проснулась от фырчания и кашля пожилого мотора. Дождь давно кончился, солнце встало, теплый луч добрался до ее ног и теперь подсушивал кроссовки — от них аж пар, кажется, шел, — а из-за поворота дороги выруливал автобус. Удивительно мягко, без дребезга и стука. Видимо, рессоры в приличном состоянии.

Автобус подкатил к навесу, зашипел, лязгнул дверью. Ирена встала, подхватила рюкзак.

Возле лавки поднял голову здоровенный серый зверь, насмешливо посмотрел на девушку, встал и независимой походкой потрусил прочь.

А ведь ты меня охранял этой ночью, — растерянно подумала Ирена. И сказала вслух:

— Спасибо, хозяин.

Почему ей подвернулось на язык именно это слово, бог весть.

--

Четыре часа полупустым автобусом до Оурунги. Там — после двух часов ожидания в крошечном буфете, скрашенных стаканом теплого чая и заветренными бутербродами, — еще один автобус, до Нижнесольска. Этот был допотопный какой-то, дребезжащий, шаткий, с длинной мордой, как у грузовика — Ирена таких прежде и не видала, только на старых фотографиях. Думала, они вымерли давно, как динозавры. Но он, вполне еще живой, несмотря на почтенный возраст, упрямо пыхтел по укатанной щебенке, небыстрый, но трудолюбивый — и наконец доехал.