Наталья Баранова - Тенёта

— Лоренцо! — выкрикнула Марта, — ты забываешься!

— Нам надо выбираться отсюда, и как можно быстрей, — не обращая внимания на крик, проговорил вампир. — Как хотите, но завтра же мы, пусть наощупь, тщательно выбирая дорогу начнем пробираться через болота. Если вы не согласны, я вас свяжу, упакую, привяжу к спине Красотки, как тюк, и мы пойдем. Слышите? Мы пойдем. Ждать барона вам незачем.

— Лоренцо, — заметила Марта, — а кто дал тебе право мной распоряжаться?

Тень скользнула по лицу юноши.

— Я забочусь о вас госпожа. Я — мужчина, и я не дам вас в обиду никому, будь он сам Дьявол или его приспешник.

Марта удрученно покачала головой. Лоренцо был прав, и все равно ей было страшно, путешествие по болоту пугало, она никак не могла забыть, как тонула и барахталась в вязкой темной жиже.

— Мужчина…, - прошептала она, рассматривая юное лицо, без всяких намеков на возможное присутствие усов или бороды. — Тебе лет сколько?

Губы Лоренцо сжались в ниточку, в глубине зрачков полыхнуло пламя, вытесняя мирное сияние глаз. Погас небесный свет.

— Сколько надо, столько и есть, — отрубил он.

— А все же?

— Это вы не спрашивали, когда целовали меня, госпожа. Когда просили о поцелуях.

Лукавая улыбка тронула губы вампира, приоткрывая зубы. И с чего она взяла, что у Лоренцо клыки? Обычные ровные, крепкие, разве только слишком белые, зубы.

Нагнувшись, Лоренцо обхватил руками ее талию и, подняв, словно куклу, поставил на ноги. Он был выше. Он слегка нагибал голову, что б заглянуть в ее глаза. Он чуть склонялся, что б приникнуть к ее губам.

Никто никогда не целовал Марту так. Никто не касался ее губ, одним прикосновением погружая в адский огонь, дарящий ей райское блаженство.

И когда знакомая волна пробежала по телу, Марта, прикрыв глаза, закинула руки за шею Лоренцо, отвечая на сахар и хмель его поцелуя. Растворяясь в нем самозабвенно и без остатка. Не было мыслей, не было волнений, не было сомнений, только доселе неизведанное — и безумно грешное и пречистое слияние двух тел, слияние больше, чем тел, действо жаркое, кипящее и нежное, словно предрассветный сон.

Опустившись на землю, она отдавалась этому крестьянину не испытывая стыда, забыв о грехах, забыв о том, что никто не венчал их. Это слияние было подобно слиянию двух капель в чаше океана, и то была стихия, которую никто не мог бы победить.

Колючие иголочки хвоинок, впившихся в тело, тяжесть тела Лоренцо, ноющая, страждущая пустота в теле, которую он заполнял собой…. Его ритмичные движения, и ее — навстречу блаженству, которое дарил он. Смятенное дыхание, стоны, которые согревали стылую ночь.

Каждое биение сердца, каждый вздох, каждое движение отпирало доселе наглухо запертые двери. Наслаждение, чистое, как хрустальная вода горных потоков, как звездное серебро, незамутненная радость, подобная солнечным лучам на восходе, переполняли ее. Казалось, еще немного, еще самую чуть, и светлое кипящее, бурлящее вино хлынет через край — на уставшую, готовящуюся к зимней спячке землю.

Марта как-то отстраненно думала о том, что если это — похоть, то нет силы светлее и сильнее во всем подлунном мире, нет ничего прекраснее, и ничего — слаще. И как должны быть неправы все, кто клеймил ее. "А если это — любовь? — подумалось вдруг. — Если вот это и есть настоящая любовь?!! За нее ведь и жизнь отдать — не жалко".

А после, лежа на колючей хвое, Марта перебирала светлые пряди волос своего любовника, умостившего голову на ее груди, и смотрела в небо, на перемигивающиеся в высоте звезды, стараясь не задумываться о будущем. Был миг. Один только миг, но он казался равным вечности.

— Мне хорошо с тобой, Лоренцо, — прошептала Марта, не отрываясь от созерцания небосвода.

Приподнявшись, он приблизился к ней, сел так, что б видеть выражение лица.

Марта легко улыбалась — ни следа тревог, что обычно отражались в настороженных темных глазах, ни следа сомнений или грусти. Нагнувшись, он коснулся губами ее щеки, стараясь не спугнуть легкой улыбки.

— Так хорошо, — добавила она, рассеянно прикоснувшись рукой до его плеча, — как никогда в жизни.

Он улыбнулся в ответ, и вдруг его рука под грубой тканью рубахи напряглась, и разгорелось алое пламя в глазах. Не успев понять, что происходит, Марта оказалась стоящей на ногах, между стволом довольно крупной сосенки и спиной самого Лоренцо.

Выглянув из-за его спины, девушка истошно завизжала.

Около ее импровизированного ложа, покачиваясь на коротких, полусогнутых ногах, стояла какая-то тварь, полностью покрытая вонючей болотной грязью. А еще бросились в глаза проваленный нос и ввалившиеся щеки. Тварь, нагнувшись, шарила по земле длинными руками.