Дмитрий Щербинин - Просторы Многомирья

И, в результате, камни были вырваны из их рук, а сами Винд с Эльрикой отлетели назад и повалились на пол. Их била крупная дрожь, с которой они никак не могли совладать…

Винд простонал:

– Голова кружится, и тело такое слабое – едва слушается меня.

Эльрика произнесла:

– Мне знакомы эти чувства. Вчера ударила по такой вуали клинком, и тогда чуть не свалилась в пропасть – ты меня тогда спас. Скоро силы вернуться к тебе. Но мы должны придумать, что делать…

Тут заговорил Крылов:

– Можно было бы установить во всех этих коридорах зеркала так, чтобы солнечный свет, отражаясь в них, достиг от поверхности досюда; но на это уйдёт слишком много времени, да и не найдёте вы здесь столько зеркал. Сами вы слишком слабы, чтобы бороться, и поэтому удар нанесу я.

– Во молодец! – обрадовался Винд, и тут же спохватился. – Но ведь это, наверное, опасно для тебя?

– Да. Действительно опасно. Я потеряю много сил. Быть может…

– Что значит твоё «быть может»? Что ты хотел сказать? – спрашивал Винд, глядя как Крылов поднимается над полом.

– …Ничего, верьте в лучшее. Ну а если я совсем перестану светить – ваша единственная надежда, успеть добежать до поверхности. Там, где светит солнце, у него нет сил…

И тут Крылов сорвался с места, и словно ураган, словно снаряд, запущенный из пушки, ослепительно–сверкающим изумрудом пронёсся десятки метров, и врезался в средоточие тьмы.

Это был громадный клубок из чёрных, шевелящихся волокон; это был живой, страшный вихрь, который новой колонной, большей из всех, вздымался в центре этой залы. Это от него вытягивались во все стороны отростки, и тянулись, удерживая у стен безвольных, недвижимых пленников.

Когда Крылов столкнулся с ним, свет и тьма перемешались; изумрудные и чёрные полосы впились друг в друга, и неясно было, кто победит в этой схватке…

Пол и стены залы дрожали, откуда сверху сыпались куски камни, и Винду, Эльрике, а также и Аше приходилось увёртываться от них…

Потом зала передёрнулась так, что Эльрика и Винд покатились по полу, а Ашу вообще отшвырнуло в сторону.

Когда же Эльрика и Винд – пыльные, расцарапанные, поднялись, то увидели, что в центре залы уже не видно ни Крылова ни того тёмного существа; но всё же и полного мрака там не было, а словно бы тлели там изумрудные угли…

Они хотели подойти, посмотреть, что там с Крыловым – жив ли он, но тут услышали слабые стоны. Стонали и люди и не люди…

Обернувшись к стене, Эльрика и Винд смогли разглядеть, что вуалей, которые раньше там были развешены, больше нет, но зато на полу лежат и слабо шевелятся, силятся подняться фигуры.

И первой удалось подняться Яве. Ещё прежде чем юноша и девушка подбежали, она уже вскочила на лапы, и, глядя на Винда, угрожающе зарычала…

Эльрика произнесла:

– Он мой друг, Ява.

А Винду сказала:

– Не волнуйся. Она всё понимает, и, раз я сказала – не тронет тебя…

Среди стонов, всхлипов, причитаний и ругательств выделился один голос:

– Дочь моя…

– Отец! – воскликнула Эльрика и бросилась к императору Пудделу, который тоже лежал на полу, и был так слаб, что едва шевелился.

– Как хорошо, – что ты рядом, – говорил он. – Но что это за место? Почему здесь так холодно и темно?

– А ты ничего не помнишь?

– Я помню, как мы искали тебя – там, на поверхности; потом наступила ночь и началась буря. Сверкали молнии, лил дождь, и что–то начало хватать и утаскивать во тьму моих поданных…

– Мы здесь, ваше величество, – это говорили хэймегонцы, которые находились поблизости. Некоторые из них уже сумели подняться на ноги.

Тихонько повизгивали, чующие множество незнакомых, пугающих их запахов балдоги; а издали доносились ещё и другие, незнакомые голоса. Тем ни менее, можно было понять, о чём они говорят. Большинство недоумевало:

– Где мы? Почему здесь так темно и холодно…

– Если бы ни Крылов, то здесь было бы ещё темнее и холоднее, – произнёс Винд, но мало кто услышал его.

Зато зазвучал другой голос – сильный, раскатистый; и все, кто мог идти, пошли на этот голос.

Вот, что он говорил:

– Я – хранитель Хэймегонского зверинца, и я знаю, что случилось.

Когда они подошли, то увидели, что неподалёку от корабля, который лежал без движения, и источал слабое, готовое вот–вот оборваться изумрудное свечение, стоял невысокий старичок, с длинной, достающей до пола седой бородой.

Вот он–то и говорил:

– Видите вон там – тёмное, бесформенное?..

И он указывал на слегка подрагивающее нагромождение тёмных волокон за Крыловым.