А. Павлова: Эскиды

— Нет! — испуганно закричал он. Слезы застилали глаза, размывая родные силуэты. — Не уходите! Я…

Но его ладонь уже поймали теплые пальцы давно потерянной жены. И прикосновение это было таким теплым… живым, что у Повелителя подкосились ноги.

— Нэро мело, виева, айвии миэло. Саэла эриа, — торопливо, чуть нараспев, произнесла Повелительница. Ее пальцы недоверчиво скользнули по родному лицу, волосам, — Нэро мело, виева.

Немое рыдание сотрясло Повелителя Хорса.

— Сурья, — его дрожащие руки крепко и ласково обняли колени жены. — Сурья… Сурья! Нэро мело, саэла. Нэро мэло.

Хорс плакал как ребенок, жадно целуя каждую складку ее древнего платья, взахлеб нашептывая почти забытые слова, руки прижимали к груди искроволосые, как у него, головы детей.

Тихо скрипнула калитка, закрываясь за Хранителем Дневного Света. Райтор давно ждал его за двором, нервно прикуривая дорогую сигарету. Прохладный ветерок едва-едва разбавлял полуденный зной, шаловливо играя в густой голубоватой листве. Где-то рядом над головой заливались песнями неугомонные птахи.

— Вот и я теперь свободен, — тихо и как-то даже немного растеряно произнес Лиалин, наваливаясь на бело-серый шершавый ствол старой березы.

Райтор затянулся последний раз и щелчком выкинул сигарету в траву. Говорить было не о чем. Приключение закончилось, оставив после себя лишь суровую действительность. Глядя, как гаснет последняя искорка рассыпавшегося пепла, Райтор вдруг со всей ясностью осознал неизбежность предстоящей войны. Рядом, прикрыв глаза, устало и блаженно вздохнул Целитель. Нет, остановить его труда не составит. Не понадобится даже угроз… Ки?кон положил руку на поникшее плечо друга и ободряюще прихлопнул.

— Да уж, — негромко вздохнул он, выпуская дым из легких, и, словно думая вслух, добавил: — Феста поди заждалась. Переживает… а ей нельзя…

Зорц понимающе зашевелился в голове рося, и друзей обволокло сиреневатое сияние.

Это была не простая ночь. Впрочем, и день до нее был не прост. Нэстаси перевернула пожелтелую от времени страницу руководства по ведьмачеству. На старый лист бумаги упали соленые капли. Девушка немедленно стерла их и, всхлипнув, продолжила свое обучение. О, если б она больше времени посвящала ему, а не Лиалину, то вчера ее бы не посмели выставить из дома, как обычную девчонку. Она не злилась на Хранителя, и даже не злилась на берегиню. Только на себя. И еще на нее!

Дверь распахнулась без стука. Нэстаси оторвалась от чтения и взглянула на гостя. Только этого еще не хватало!

— Отец?

Чакоса сделал буквально два шага вглубь комнаты и остановился, внимательно разглядывая заплаканное лицо дочери.

— Таак, — глухо прорычал он и стремительно вышел прочь.

Еще мгновение Нэстаси смотрела, как по полу следом за ним рассеиваются смертоносные клубы черного тумана. Опять у Моры был….

Зачем-то подойдя к окну, девушка увидела, как Чакоса о чем-то тихо и быстро разговаривал со своим помощником, заменившим ему Иригана.

С вечера в обоих домах царила полнейшая сумотоха. Даже Наскаралим с его отрешенностью к происходящему казался оживленным. Олеся, закрепив седые кудри веточкой крушины, шелестела юбками домашнего платья. По-девичьи краснея, стоило их взглядам встретиться. Лиалин вернулся домой лишь поздно ночью, уставший и обессиленный, и не раздеваясь рухнул на небольшую кушетку в сенях. Стараясь не разбудить брата, Эдельвейрик вышел на крыльцо. Какая-то сила неудержимо влекла его прочь из дома. Будто многократно повторяющееся эхо шелестящих голосов указывало ему путь. Повинуясь ему, Эдельвейрик ушел в мир-между-мирами. Он искал не свет. Он искал тьму. И она отозвалась… Черная, беспросветная, как глухая стена…

— Кочевник…

Крик потонул в бездушной пустоте мира-между-мирами.

— Кочевник! Зову тебя! — он говорил, слово в слово повторяя слышимый лишь им шепот. Звал, объяснял…

Наконец, силы покинули его. Выйдя из мира-между-мирами, хранитель упал на землю и крепко заснул.

Оранжево-лиловые всполохи просыпающегося на востоке солнца окрасили темное небо в сиренево-малиновые разливы, разгоняя иссиня-черную глубину звездной ночи. На западе еще горели серебристым бисером знакомые созвездия, но и до них скоро доберутся золотые языки наливающейся зори, что бы весь день безраздельно править небом.

Во Владениях Лады наступил рассвет.

В липовой роще защебетала проснувшаяся малиновка, а вскоре залилась трелями вторая. Медленно просыпаясь ото сна, размяла свои большие крылья синяя бабочка.