Марина Колесова - Чародейка. Власть в наследство.

— Почему Вы говорите мне это, Владетель?

— Я вижу, что ты действительно не в состоянии учить ее, пока не найдешь с ней контакт… Именно поэтому я даю тебе ключ к ее душе, хотя ты этого и не достоин… Посмотри на себя ее глазами и, возможно, ты поймешь что делать.

Маграт взмахнул рукой, и перед ним возникла мерцающая арка, он шагнул в нее и исчез.

Виард поднялся с колен и сел на крыльце. Он пытался осознать то, что сказал ему Владетель и посмотреть на себя глазами двенадцатилетней девочки, которою в наказание за что-то отец отправил ученицей к воину-отшельнику. Картина получалась не особо красивая. Девочка, попадает в совершенно незнакомый ей мир и всеми силами пытается доказать в первую очередь самой себе, что она сильная и ничего не боится. Учитель с ней резок и груб с самого начала, и естественно, что она замыкается, и чем жестче с ней учитель, тем больше она замыкается в себе… Его ненависть к ней, рождала в ее душе ответное чувство. Он понял ее, но это понимание не дало ответа на вопрос как же теперь это все исправить…

Виард тяжело вздохнул, поднялся с крыльца и вошел в избу. Девочка неподвижно лежала на кровати, в том же положении, как он ее и оставил. Воин достал с полки бутылку самогона, подошел к ней и отбросил одеяло. Девочка даже не шелохнулась, лишь ее ресницы взлетели и вновь опустились, показав, что их обладательница бросила на него мимолетный взгляд.

— Потерпи, я обработаю твои раны… раз сама себя лечить не хочешь… — Виард постарался, сказать это как можно мягче, но все же не смог удержаться от упрека.

Приподняв подол ее рубашки, Виард вылил себе на руку самогон и осторожным движением коснулся спины девочки. Она вздрогнула и уткнула лицо в подушку, но не проронила ни звука. Воин сжал зубы и отвел взгляд, ему тяжело было смотреть на дело рук своих и страдание девочки, но он продолжил начатое и еще пару раз вылил полную ладонь самогона на спину ученицы. А потом намазал ей все раны, мазью, оставленной Владетелем и, одернув рубашку, укрыл девочку одеялом.

Постояв немного, он решительно развернулся и вышел из избы во двор. Там он развел костер и приготовил еду. Сходив за посудой, наполнил тарелку, принес в избу и поставил перед Къярой:

— Тебе надо поесть…

— Нет, учитель…

Холодный взгляд, и девочка медленно с трудом отвернула голову от тарелки.

— Къяра, я знаю, что тебе плохо, но есть все равно надо, — Виард сел на край кровати, — поверни голову, и я покормлю тебя.

Девочка не шевельнулась.

— Къяра, я знаю, что ты упряма… но я не менее, поверь мне… Повернись, моя девочка, иначе мне придется сделать это силой…

И тут девочка резко приподнялась, повернулась, села на кровати и взяла в руки тарелку. Виард увидел как ее темно-синие глаза из-за расширившегося от сильной боли зрачка, стали совершенно черными.

— Совсем с ума сошла? — Виард ошеломленно смотрел на свою ученицу. — Нарочно так делаешь? Поняла, что я чувствую себя виноватым, и хочешь усилить это чувство? Не старайся, не надо… мне и так очень плохо, поверь…

Къяра, ничего не отвечая, принялась медленно есть.

Виард вздохнул, поднялся, покачал головой и вышел из избы. Туда в тот день он больше не вернулся. Разведя костер за перелеском у озера, он всю ночь просидел, смотря на игру пламени и перебирая в памяти воспоминания своей бурной молодости.

Несколько дней он заходил в избу лишь, чтобы обработать раны на спине ученицы, оставить ей еду и проследить, чтобы она все съела. Все остальное время он проводил в лесу или на озере, охотясь, ловя рыбу и готовя еду.

В один из дней, зайдя в избу, он увидел, что Къяра сидит на лавке у окна и зашивает его рубашку, которую так и не успела зашить в тот день, когда он ее так незаслуженно наказал.

— Тебе кто позволил встать с кровати? — ставя на стол котелок с похлебкой и чайник, жестко спросил Виард.

Девочка по своему обыкновению отвела взгляд и промолчала.

— Встань, — потребовал Виард, подходя к ней.

Девочка встала.

— А теперь посмотри на меня и поведи плечами.

Къяра выполнила и это.

— Больно?

— Нет, учитель.

Тихий и спокойный тон ученицы не мог обмануть Виарда, он видел, по ее расширившимся от резкой боли зрачкам, что девочка врет.

— Врать нехорошо.

— Да, учитель.

— Что «да, учитель»? — раздраженно переспросил он, — Ты хочешь сказать, что знаешь, что врать нехорошо и все равно врешь? Или что?

Лишь молчание было ему ответом. Виард скривился. Несмотря на все его усилия, разрушить стену отчужденности, воздвигнутую между ними его ученицей, ему не удавалось.