Артур Баневич - Где нет княжон невинных

— Вообще-то я не удивляюсь, — отметил Дебрен.

— А я удивляюсь, — твердо сказала Петунка. — Вместо того чтобы переодеться, умыться, взять меч и отсечь паскуде башку, как королю пристало, он влетел к ней в этом вонючем платье, босой, с пустыми руками. Ну и нечем ему было ее наказать. Ведь не годится же бабу, даже такую вредную, по морде бить. Мечом — другое дело, но рукой…

— В таком состоянии вообще нельзя было к ней заходить, — высказала свою точку зрения Ленда.

— Я, как никогда, с тобой согласна. Потому что посещение закончилось трагически. Ледошка, сука коварная, разыграла истерику. Вначале наорала на него, обзывая насильником, потом, когда он растерялся, залилась слезами и сказала, что, хотя он разбил ей сердце на мелкие черепки, она его прощает, поскольку крепко любит, а потом пробормотала сквозь слезы что-то вроде: «Ну как же ты выглядишь?», сорвала с него платье, выбросила в окно, а его самого начала обмывать. Потому что комната была для ВИПов, с тазом.

— Тут уж королевич не растерялся, — тихо буркнул Дебрен.

— Верно. Но ведь и сраму бы набрался, если б словно дубина стоял, когда княжна его собственными руками и собственной, личной губкой обмывала, заверяя в любви. Никого, я думаю, не удивит, если я скажу, что оба они оказались в ложе. До утра. А утром, когда в комнате посветлело, Претокар встал и осмотрел постель. И в глазах у него потемнело.

— Потому что он был глупый, ранневековый, отсталый, погрязший во лжи дурень, — процедила сквозь зубы Ленда.

— Нет, Ленда. Он был тяжко обманутым наивным мальчишкой с серьезными намерениями и справедливым сердцем, которого развратная девка грубо истоптала грязными ногами. Чуть не растоптав попутно его шансы на корону.

— Твое упоминание о грязных ногах говорит о тенденциозности.

— Всего лишь о точности. Мы прекрасно знаем, что состояние постели в некоторых случаях свидетельствует о невестиной добродетельности. Поэтому неудивительно, что эту деталь королевич в показаниях отметил особо. Он был шокирован, увидев черное там, где имел все основания ожидать красное.

— Красное-то он должен был ожидать на собственных ушах и морде. Показывая такое людям. Хам он был и свинья свиньей, а вся ошибка Ледошки состояла в том, что она его в мойню, а не в хлев затащила. Что же касается грязи, то лучше бы он на свои ноги глянул. Девушка после мойни была, а он после беготни вокруг трактира. Так кто же ту простыню черным вымазал?

— Ледошка, — спокойно сказала Петунка. — А твое обвинение в тенденциозности здесь совершенно неуместно. По простой причине. Дебрен велел мне говорить всю правду, только правду, и ничего, кроме правды, потому что ложь может ему затруднить диагноз. А я, представь себе, не такая уж патриотка, чтобы собственную холку подставлять, защищая честь короля, который уже полтора века в земле гниет. — Она сделала короткую паузу. — Ледошка ступни королевичу обмыла, прежде чем они в ложе отправились. А у самой они грязные были, потому что из мойни она босой выбежала. Комиссия, изучавшая дело, установила, что ног она не обмыла, поскольку лежала в постели и ревела.

— Плакала? — уточнил Дебрен. — Все время?

— Так установили, а архиепископ в присяжные крупных специалистов посадил. По их мнению, причиной столь истеричного поведения было нарушение преступных планов Ледошки, которая крепко разочаровалась, поскольку от посещения мойни ждала гораздо большего. Видно, совсем-то глупой она не была и понимала, что простынные испытания в комнате запросто откроют ее обман. Другое дело — в мойне. Любой может наивного убедить, что вода следы смыла. Старый способ, применяемый распутными бабами с незапамятных времен. Так называемый «метод последней спасительной доски». Одурманить молодого мужчину, затащить в мойню, дать себя оттрахать на мокрой доске, а потом убеждать наивного, что кровь-де была, но они ее смыли.

— И что дальше? — напомнил Збрхл.

— Претокар тоже впал в истерику. Принялся бегать по дому, волосы на себе рвать, потому что они у него уже вылезали, крича, что Ледошка стерва, что он ради нее пожертвовал самой большой любовью своей жизни, а она ему еще до свадьбы рога наставила, и от нее обещанным девичеством и не пахнет. А под конец взял и на глазах потрясенных придворных разрыдался в три ручья. Словно бобер.

— Значит, крепко, — договорил Збрхл.

— Значит, грызя от бессильной злобы дерево, а конкретнее — стол. Мало недоставало, а то он бы еще и в пропасть свалился.