Саша Готти: Влада. Перекресток смерти [litres]

– Вам удобно, дамы? – осведомился Димка, скосив глаза. – Синицина, а вот ты раньше была легче, я точно помню. Ай, блин! Прыгать-то зачем?!

– Итак, озвучьте-ка нам свои претензии к университету, Дмитрий! – раздался голос ректорши, и Ац резко выдохнул, ощутив острую шпильку мстительной девичьей туфли у себя между лопатками.

Отжимался он под смешки атриума, с бравадой, намеренно на одной руке, игриво поглядывая на девочек из первого ряда. Ацкий подмигнул им, ловко перескочив на другую руку, Синицина с Лизой чуть не слетели с него, и девичьи взгляды из атриума засверкали восхищением.

– Дмитрий, я не слышу вашего выступления, – донеслось от Ады Фурьевны. – Или вы настолько возмущены, что не способны говорить?

– Спо… собен, – отрывисто выдохнул Ацкий. – То, что нам говорят в универе, не… не отвечает моим духовным запросам… и не дает мне, нечисти, ответов… вот, например… Если я… провалюсь во Тьму, как они обещают всем нам… то хотя бы знать, куда я после смерти попаду… в какую-то ловушку мертвой твари… Некроманта… или типа в темный мир…

– Янвология называет ее Нуара Аэтерна, Тьма вечная, а не «типа темный мир», – перебила его Ада Фурьевна. – Дмитрий, ваши измышления не входят в учебный курс! Повторять эти бредни запрещено!

– Вот потому у меня и пре… претензии к лекциям, – Ацкий с показной легкостью отжимался, перебрасывая вес с одной руки на другую. – Светляки говорят про Тьму, которая вот-вот откроется…

– Подобные настроения недопустимы! – оборвала его ректорша, похлопывая указкой по ладони. – Ваши духовные терзания неуместны в то время, когда тайный мир мобилизован и нуждается в стойкости и сплоченности!

– Я ведь серьезно, – огрызнулся Ацкий. – С янвом творится черти что, это уже скрывать бесполезно… ветер круговой, типа воронки…

– Молча-а-ать! – завопила Ада Фурьевна. – Ацкий, вы даже лежа умудряетесь нарушать указы Департамента?! Синицина!

– В деканат ты загремишь с сорванной спиной, балда, – тихо произнесла Эля с первого ряда.

Фурия, без лишних слов уловив, что от нее требуется, ввинтила каблук Ацкому в позвоночник, и валькер болезненно икнул, сразу же превратив гримасу в ухмылку.

– Посмотрим, насколько тебя хватит, – прошептала Варя, склонившись к уху Димки.

– Тебя укачает… стервочка, – процедил Ацкий, хотя ощущал, что сил у него не так уж много.

Изощренная месть ректорши вела к тому, чтобы валькер обессиленным распластался на полу перед всем атриумом, да еще с ехидно торжествующей Варькой на спине.

И в общем-то от такой участи Димку отделяла какая-то пара секунд, но в этот момент лекция закончилась. Атриум взорвался топотом ног, голосами, грохотом стульев. Ацкий с облегчением ощутил, что фурии и вампирши на спине больше нет, но так и остался лежать на полу, положив лоб на ладони. Лопатка отчаянно горела, пульсируя так, что по телу пробегал озноб.

– Синицина, зараза, туфлей своей… – глухо проворчал Ацкий, решив не вставать и подольше полежать на полу. Он не приподнялся, когда дверь атриума громко хлопнула и раздались шаги.

– Ну что, кто там еще? Если затоптать копытами, то становитесь в очередь и ждите, слишком много желающих, – громко огрызнулся Димка.

– Чего бузишь, крылатый? – послышалось в ответ, и валькер поднял голову.

Гильс Муранов, вампир семнадцати лет от роду и наследник Темнейшего, сидел в первом ряду.

Взгляд, устремленный на Ацкого, был вполне мирным. Хотя даже самый маленький домовой в тайном мире прекрасно знал, что миролюбие вампира – штука столь же обманчивая, как и ласковая улыбка фурии. То, что Муранов был один, без своей привычной свиты, означало крайнюю степень мерзкого настроения.

– Тяжелая ночка выдалась у тебя, как я вижу.

– Да, Темнейший… – Ацкий приподнялся, пытаясь сесть, но это неожиданно оказалось не так-то просто.

– Муранов, – перебил его Гильс. – И давай на «ты», напрягает выканье. Сейчас ты не во дворце и не в Темном Депе. Когда мы в универе, – мы оба студенты Носфера. Что валяешься? Девками тебя придавило?

– Их слишком много не бывает, но переживаю я только из-за одной, – в тон ему ответил Ацкий. – Как друг переживаю, честно.

– Переживаешь из-за девушек, – Муранов невесело усмехнулся. – Тогда придется привыкать к ножам в спине.

– Да она – она никогда никаких ножей в спину! Никому! – Ацкий, ощутив головокружение, оперся ладонью о пол. – Если хорошо подумать, то у нее другого выхода не было. То, что против нас сыграло – оно хитрее нас, а Владка – она не способна на предательство! Кто угодно, но только не она! Пафосно я как-то говорю, – смутился валькер.