Майкл Суэнвик - Дочь железного дракона

— Цер- мать-его

—нунн! Почему не подняться повыше над этой пропастью?

— Специфика местных условий. Выше нельзя. Не обращай внимания. Твой летчик слишком близко. Осади-ка его.

Джейн с запозданием вспомнила про кормовые пушки и выстрелила. Дракон Горца легко уклонился и почти не потерял скорости. Джейн увернулась от нового протуберанца и увидела, как Горец чудом выскользнул из-под падающей арки первовещества. Пилот он был все-таки потрясающий!

Два черных взрыва расцвели в воздухе слева и справа от Горца. Это были его товарищи.

— Что, не ждали?

— Надеюсь, что-нибудь и на нашу долю осталось? Они построились и теперь то появлялись поочередно, то исчезали, заслоняемые вздымающимися, падающими, изгибающимися столпами света. Внезапно в наушниках раздался ясный и звонкий голос Горца. Он пел:

Я даму оплачу мою — она умерла. О , плачьте по даме моей, хотя наши слезы Е е не вернут, не растопят покой ледяной дорогого чела.

Джейн едва успела увернуться от очередного выброса протоматерии.

— Он с ума сошел! — сказала она. — Что это значит?

— Он поет погребальную песнь по тебе. — Голос Меланхтона звучал странно, почти сочувственно. — Это у них полковая традиция, не обращай внимания.

Глубокая октава 8607-го оттенила высокий голос Горца. К ним присоединились Сокол со своим 2928-м и Порох с 6613-м. Теперь они пели вместе:

А где же, могучая Матерь, где Ты была, К огда, Твоя дочь, стрелой пронзенная, пала, К огда пронзила ей грудь, прилетев из мрака, стрела?

В их пении была странная, неземная красота. Джейн на мгновение представила себе, что бы было, если бы Меланхтон подчинялся ее воле, такой же сильный, но покорный.

— Ничтожества! — проревел Меланхтон. — Будь у вас хоть капля самоуважения, вы бы выкинули этих жалких тварей и присоединились ко мне. Блюдолизы! Рабы!

Но пение продолжалось. Лес хаотических выбросов отделил преследователей от них. Те догоняли — медленно и упорно.

— Я еще жива! — прокричала им Джейн. Не обращая внимания на ее крик, они допели погребальную песнь до конца. Пение не отвлекало их от дела и даже, наоборот, помогало сосредоточиться. К концу песни они заметно приблизились.

— Подай-ка в сторону, Горец, — протянул Сокол, — я по ним садану.

— Нет.

— Слушай, я попаду. Я удобно стою.

— Нет!

— Мы на пределе, — сказал Порох. — Горючего у нас на две-три минуты, если мы хотим вернуться на базу целыми. Надо стрелять.

— Нет! Я ее возьму.

Дракон Горца завис над слепой зоной Джейн, то входя в поле ее зрения, то покидая его. Ирония заключалась в том, что он защищал ее от ракет своих спутников. — Горец, отойди к …!

— Тройной залп прямой наводкой, командир! Вспомни, чему нас учили!

— Говорю вам, я ее возьму!

Он подбирался все ближе, держась в непростреливаемом секторе. Джейн поняла, что стряхнуть его не удастся. Даже если б его дракон не был моложе, сильнее, быстрее Меланхтона — все равно она не могла тягаться с Горцем в мастерстве пилотажа.

Спиральный дворец приближался, но медленно, слишком медленно!

— Приближается момент истины, — проговорил Меланхтон. На экране Джейн видела четыре световые стрелки, ползущие по оранжевой кривой. Кривая показывала дальность стрельбы из орудий. Никто не мог пересечь ее и надеяться остаться в живых.

Сокол и Порох, затормозив своих разочарованных драконов почти у самой оранжевой границы, начали отступать. Увидев, что командир продолжает вести преследование, они стали звать его, и в их голосах неожиданно зазвучал страх.

— Горец, пора!

— Эй, друг! Поворачивай!

— Горец!

Джейн выключила их. Она видела виртуальное лицо Горца, глядящего на ее виртуальное изображение. По краям, где дрожали радужные ореолы, она различала изогнутую линию своего инверсионного следа, видимую на сверхвысоких и сверхнизких частотах, — раскаленный ионный след сотни истинных имен, собранных ею с таким трудом и теперь сжигаемых в отчаянном ускорении. Дракон Горца был уже почти на оранжевой черте.

— Я тебя в последний раз предупреждаю, — сказала Джейн, — поворачивай!

— Ни в коем случае, — угрюмо ответил он. — Мы уйдем вместе.

— Ну как хочешь, — прохрипела она. На экране Горец был прекрасен, как молодой бог. Его лицо светилось пламенем битвы. Удирающие соратники что-то, видимо, сказали ему, потому что его лицо вдруг исказилось.

— Она моя! — крикнул он. — Никто, не возьмет ее, кроме меня!

— Иди ко мне, любовь моя, возьми меня! — крикнула Джейн. — Что возьмешь, все твое! Дракон Горца пересек черту.