Инесса Ципоркина - Мир без лица. Книга 2

— Как бы то ни было, — выныривает откуда-то вездесущий Морк, — ты же не пойдешь туда ОДИН? Мы тебе еще пригодимся! — и он панибратски хлопает по спине Марка… бывшего Марка.

— Конечно, пригодитесь, — улыбается краями губ наш спутник. Наш предводитель. И уходит в темноту.

— Морк, — беспомощно говорю я, — Морк, ты…

— Не бойся, — отвечает мой мужчина, — не бойся. Я слышал.

Он слышал. Он решит проблему. Он мужчина. Или я слишком много от него хочу?

Чем дети особенно хороши в условиях экстремальных миров, так это болтливостью. Если дать ребенку возможность пересказать всю свою жизнь отзывчивому слушателю, белый сагиб узнает всё, что ему для выживания требуется — и даже больше.

Оказывается, племя слоноженщин ценой некоторых элементарных удобств воплотило наивысшую мечту наездников всех времен и народов — слилось со своими ездовыми животными. Когда-то они существовали отдельно — тролли-наездницы и их боевые слоны. Такое положение дел возмущало всех — и смертных, и бессмертных. Божества видеть не могли, как тролли, вооружившись бичами и копьями, ломают свободолюбивую слоновью природу, чтобы заменить ее жалкой угодливой тварью. А наездницы страдали от тупости зверей, приученных слепо повиноваться и вместе с тем утративших ценные животные инстинкты. И однажды, по просьбе великой-превеликой наездницы, боги воссоединили ее с ее лучшей слонихой. Жизнь немедленно стала улучшаться и полезный опыт распространился, как зараза по ветру. О великой-превеликой наезднице стали петь песни и рассказывать сказки, которых Атхай-ки-Магорх-каи-Луиар-ха-Суллетх, она же Болтушка Ати знала превеликое множество. Если судить по тем, которые она успела мне поведать, наездницы были молчаливы, воинственны и злопамятны. Чужаков ценили как источник полезных сведений об окружающих землях. Мяса не ели — ни троллиного, ни насекомого (слава богам!), добровольных информаторов не убивали, жили, как слонам и полагается, при матриархате и в ус не дули.

Единственное, чего мне так и не удалось выяснить у Болтушки Ати, так это подробностей насчет воспроизводства поголовья наездниц. Я решила не отвлекаться на пикантные фантазии, а мысленно подготовить речь, которую надлежит произнести во всеуслышанье, дабы меня сочли полезным пришельцем. Меня, правда, несколько беспокоила мысль, что меня сочтут похитительницей непоседливого ребенка. И решат наказать соответственно наездническому уложению о наказаниях. После чего я незамедлительно отдам слоновьим богам душу.

— Атхай-ки-Магорх-каи-Луиар-ха-Суллетх! — грозно произнесла первая же встреченная мною слоноженщина. — Ты шляешься! А должна готовиться!

— Я готовлюсь, — непривычно кратко ответила только что весьма болтливая Атхай-ки-Магорх-каи-Луиар-ха-Суллетх. — У Мертвой реки. Тролль. Голодный. Я привела. Вот, — Ати, изогнувшись немыслимым для человеческого торса образом, вытащила меня из-за своей слоновьей задницы и поставила пред светлы очи соплеменницы. — Говори! — последнее предназначалось мне.

— Я не тролль, — вот, собственно, и все, что я сумела из себя выдавить.

Слономатерь оглядела меня с ног до головы, понимающе кивнула и лениво махнула хвостом точно рукой — пошли, мол.

Как выяснилось, самыми длинными фразами в речи наездниц были их ФИО. Каждое достойное похвалы деяние вписывалось в имя представительницы племени навечно. Назвав собственное имя, слоноженщина избавлялась от любых объяснений, кто она и что в своей жизни совершила. Хорошо, что краткие обращения были позволены всем, в том числе и незнакомцам. Иначе бы я провела остаток жизни, зубря прозвание Мамы. А так меня удочерили по-быстрому и велели не таясь выкладывать, что я такое и зачем явилась на берега Мертвой реки.

— Человек. Пока. Была бог. Здесь колдовать не могу. Не из Мидрагда, не из Асгарда, с другого берега моря Ид. Ищу Фенрира. Ищу своих попутчиков. Хочу еще побегов. Хочу спать. — Во время своего «информативного» доклада я старалась хранить достоинство. То есть сделать каменное лицо и удержать на месте брови, против воли так и норовившие встать жалобным домиком.

— Молодец, — одобрительно заметила Мама. — Слышу о тебе давно. Ветер говорил, с тобой враг.

— Хочу перевоспитать врага. Молод и глуп. Перевоспитаю и сведу с Фенриром, — отчеканила я как на духу.

— Молодец, — не дрогнула лицом Мама. — Убивать будет?

— Не знаю, — бубнила я, чувствуя, что врать Маме — нехорошо. — Не сказали. Пророчество устарело.