Андрей Прусаков - Рождение героев

Двигаясь с какой-то медленной, пульсирующей страстью, Джанна приближалась к юноше, пока он не ощутил прикосновение ее губ. Руки девушки нежно обвили его торс, и Шенн всем телом почувствовал ее желание. Он сжал ее в объятиях, и мир слился для них в одном…

Ей повезло. Наступившая ночь спасла от преследователей и, больше не слыша звуков погони, Далмира тихонько вылезла из бочки. Она находилась в довольно обширном дворе, заваленном какими-то деревянными деталями, гнутыми досками, разбитыми и полусобранными бочками. Девушка поняла, что двор, дом и повозка принадлежит какому-то ремесленнику, скорее всего, бочару. В доме все спали, и Далмира тихо прокралась к низенькому сарайчику, решив до утра переждать тут. Найдя укромный уголок, она заснула, а проснулась от громкого стука. Прижавшись лицом к щели, девушка увидела человека, ставившего на повозку большие бочки. Заполнив ими повозку, он ушел в дом.

Далмира подошла к дверям. На дворе было светло, но солнце не торопилось показываться из-за растянувшихся на все небо серых туч. Она может спокойно выйти в город, но что дальше? Волосы выдадут ее. И стража у ворот города наверняка предупреждена хитрым и дальновидным Тормуном. Пока она свободна, но на самом деле в ловушке, в красивом каменном мешке под названием Ринересс…

Вблизи раздались шаги. Далмира отпрянула, вжавшись в угол среди чурок и мешков с опилками. Дверь сарая распахнулась, и кто-то вошел.

– Где же она? А, вот. – Человек снял с гвоздя висевшую упряжь и вышел, не закрыв дверь. Спустя немного времени Далмира услышала знакомый голос:

– Ну, что, все готово?

– Готово, хозяин, – лениво, с расстановкой произнес подмастерье.

– Тогда иди сюда, поможешь кое-что поднести. Пора ехать в Аримдор.

Человек направился к дому, и Далмира посмотрела на оставленные без присмотра бочки. В Аримдор… Это другой город! Медлить нельзя, и девушка, выскользнув из сарая, подбежала к повозке. Остановившись за ней так, чтобы ее не увидели из дома, Далмира заглянула в бочки. Бочки были закрыты крышками и пахли свежеструганным деревом. Вцепившись в одну, девушка попыталась ее открыть, но крышка была пригнана столь плотно, что, обломав ногти, Далмира так ничего и не добилась.

– Тащи это на повозку!

Выхватив кинжал, она вонзила его в край бочки и отчаянным рывком вытащила крышку. Внутри пусто! Хартог прыгнула внутрь еще быстрее, чем вчера, и сдвинула крышку на место.

В бочке было темно, а поначалу показавшийся приятным запах дерева стал просто невыносим. Но Далмира сидела неподвижно и ждала. Голоса бочаров звучали глухо, она почти не различала слов. Затем раздался удар, она испуганно вздрогнула, но затем поняла, в чем дело. Увидя неплотно пригнанную крышку, мастер сильным ударом закрыл ее. «И хорошо, – подумала она, – теперь только ждать…»

Но ждать оказалось труднее, чем она думала. Стало жарко и трудно дышать. Колеса повозки без конца катились по мостовой, и Далмира поняла, что скоро задохнется. Определив обращенную внутрь повозки сторону, девушка стала ковырять бочку кинжалом. Острая сталь хорошо рассекала древесину, но девушка работала медленно, опасаясь, что сидящие на повозке люди услышат ее. Липкий пот ручьями стекал по лицу, хотелось немедленно выбить днище бочки ногами, быстрее вздохнуть и дышать, дышать! Стиснув зубы, едва не теряя сознание, она резала и резала, пока лезвие кинжала не пронзило дерево насквозь. Прильнув губами к отверстию, Далмира глотала живительный воздух и не могла надышаться. Затем осторожно расширила отверстие, но не вширь, а в длину, чтобы не было так заметно. Скорчившись возле щели, она дышала и слушала.

Вдруг повозка остановилась. Голоса забубнили совсем близко, что-то стукнуло по бочке, кто-то засмеялся. Снова голоса. Она прислушалась, прильнув ухом к отверстию:

– …И пусть теперь он делает, как хочет!

– Правильно люди говорят: чего не ждешь – случится, а ждешь – не возвратится!

– Ну, счастливой дороги, проезжай.

Повозка вновь тронулась и, не веря своему счастью, Далмира улыбнулась. Гул полнолюдного города сменился загородной тишиной. Кажется, она выбралась!

Она терпеливо ждала, разминая руки и ноги. Это было нелегко, учитывая, что выпрямиться в бочке она не могла. Изредка доносившиеся голоса заставляли ее замереть, но вскоре Далмира почувствовала: можно выбираться. Они достаточно отъехали от Ринересса. На всякий случай она приготовила кинжалы. Затем уперлась в крышку плечами. Не открыть! Скрюченные ноги болели, и зажатое в бочке тело никак не могло распрямиться. Далмира в ярости ударила в крышку рукоятями кинжалов и услышала изумленные голоса людей. Еще раз, еще!