Александр Мазин - Паника-upgrade. Кровь древних

– Это что?

– Не твое дело, капитан! – с удовольствием произнес Али. – Дай пройти!

Он и его люди подхватили ящик и понесли его вверх по дорожке, по обе стороны которой черными стенами стояли джунгли.

Капитан Штабб двинулся следом, пытаясь угадать, что спрятано в ящике. Вариантов было много, но ни один из них не соответствовал истине.

Спустя некоторое время капитану надоело гадать и его мысли вернулись в привычную колею. То есть к тому, как уговорить начальство на денек-другой отпустить его на материк. Капитан Штабб испытывал острую потребность в женщине. А лучше – в двух. Удовлетворить же эту потребность можно только на материке. Чертов наниматель не потрудился завезти на остров шлюх. Штабб был сердит. Секретарь нанимателя, наглая черная макака, унизил его.

Солдаты охраны, возглавляемые сержантом, двигались на некотором отдалении от капитана. Все знали, что такое сердитый Штабб. Ему только подвернись под руку – запросто останешься без зубов.

Солдаты тоже гадали, что находится в ящике. И они были ближе к истине, чем их капитан, потому что с легкостью переносили свои желания на любой предмет. Впрочем, желания у них были такие же, как у капитана.

Никто из них не заметил пары глаз, наблюдавших за процессией из чащи.

В отличие от солдат и капитана наблюдавшее за ними существо совершенно точно знало, что находится внутри ящика. Для этого ему не нужны были глаза – хватало обоняния.

Процессия давно скрылась, а существо все еще сидело, не шевелясь, и размышляло. И предмет его размышлений, переведенный на человеческий язык, мог бы звучать примерно так: «Не пора ли выпускать джинна из бутылки?»

Друзья провели эту ночь там же, где прошлую. Жилов сказал: более надежного места пока не предвидится. Их действительно никто не побеспокоил. Однако Тенгизу Саянову приснился очень странный сон.

Была ночь. Тенгиз стоял под сенью колоннады и смотрел вдаль, туда, куда уходила казавшаяся бесконечной аллея, украшенная статуями. То были каменные изваяния львов с собачьими головами. Тенгиз откуда-то знал, что длина аллеи – две тысячи двойных шагов. Еще он знал, что аллея эта соединяет два храма: тот, в котором сейчас находится он сам, огромный и прекрасный дар богу, и второй – чуть поменьше, но тоже далеко не маленький.

Тот храм тоже был Даром. Но не ему, а той, кого строители именовали Истиной и полагали Основой Мира.

Тенгиз запрокинул голову и посмотрел вверх. Над ним была крыша, сложенная из камня. Огромные балки, расписанные яркими красками, покоились на гигантских колоннах, изукрашенных затейливой резьбой: картинками и иероглифами. Тенгизу-спящему было ведомо их значение, но оно было ему неинтересно. Для него было много важнее, что этот храм – создан. Невероятное творение слабых человеческих рук, его строили много веков. И он не закончен. Его будут достраивать и украшать до тех пор, пока не иссякнет любовь к нему, их богу. Тенгиз-спящий был уверен, что она никогда не иссякнет.

А Тенгизу-настоящему было немного страшно. Гигантские колонны давили на него. Он казался себе крохотным и ничтожным. Ему казалось: те, кто смог построить такое, не могут быть слабыми и беспомощными.

Тенгиз-спящий не разделял его страхов. Он даже не чувствовал их, потому что ему было плевать на громадные плиты, из которых сложен храм. Он знал: если ему придет в голову разрушить это колоссальное сооружение, он сделает это за несколько мгновений. Храм для него был лишь знаком. Но знаком не просто радующим, а очень важным. Тенгиз-спящий был богом, а боги очень серьезно относятся к тем, кто им поклоняется.

Тенгиз-спящий вышел из тени. Полная луна ярко озаряла окружающий мир. Это был его мир, и он был прекрасен. Тенгиз-спящий чувствовал его на десятки тысяч шагов. Он чувствовал остывающую пустыню и густую, полную жизни воду великой реки. Он чувствовал море, в которое впадает эта река, и поросшие лесами горы, откуда брали начало эти неспешные воды. Он видел Дома Мертвых, которые сооружали для своих владык ничтожные обитатели этой черной от живительного ила земли. Это было правильно, потому что в каждом из этих владык когда-то жила частица той, кто была частью его самого. Или он был частью ее. Но люди думали, будто они раздельны. Поэтому ее храм стоял в двух тысячах двойных шагов.

Тенгиз-настоящий смотрел вдоль аллеи, прекрасной в ослепительном лунном свете, но для его глаз аллея была пустынна.

Зато Тенгиз-спящий уже увидел ту, что идет к нему.