Роберт Сальваторе - Демон пробуждается

— И дисциплинированная, — с отчаянием в голосе произнес третий.

Его можно было понять; по мнению альпинадорцев, до сих пор единственное, что не давало гоблинам захватить все северные земли, была их неспособность объединиться. Друг с другом они сражались чаще, чем с людьми.

К воротам Элкенбрука подошли четыре создания: великан, почти втрое выше самого высокого человека, в одеянии из шкур белого медведя и с огромной дубинкой в руке; невероятно уродливый гоблин — все лицо в шрамах, одна рука ниже локтя отрублена; и еще две какие-то твари, размером с гоблина, но другого вида, с тонкими руками и такими же ногами, которые, казалось, с трудом удерживали плотное бочкообразное тело. Однако самым поразительным и пугающим в облике этих последних были их красные береты, ярко вспыхнувшие в лучах закатного солнца.

— «Красные шапки», — высказал кто-то предположение, и остальные закивали, хотя никто из жителей Элкенбрука до сих пор не видел знаменитых поври.

Ряды нападающих снова сомкнулись. Один из поври сделал знак великану, и тот, злобно ухмыляясь, поднял его высоко в воздух. Карлик сдернул свой берет и замахал им над головой.

Люди расценили это как сигнал к атаке и приготовились отражать ее; уже понимая, каким, скорее всего, будет исход сражения, они тем не менее были полны решимости уничтожить как можно больше мерзких тварей. Однако они не услышали ни стука копыт, ни боевого клича наступающих гоблинов. Вместо этого их ушей коснулись странные звуки — сначала скрип, а потом шипение и свист; это заработали боевые машины поври. Огромные камни, копья двадцати футов длиной и пылающие смоляные шары взмыли в воздух и обрушились на ошеломленных, оцепеневших людей, на окружающую деревню ограду и дома.

Когда грянул второй залп, на стене уже практически никого не осталось; одни пытались помочь раненым, другие сражались с огнем, третьи бросились к баррикадам. Большинство защитников не видели самого штурма — отлично организованного, кстати сказать, — а только слышали грохот и вой пламени, ощущали, как под ногами вздрагивает сама земля.

Когда из плотного кольца гоблинов в сторону деревни полетели копья, а вслед за ними сквозь проломы в стене ринулась внутрь и кавалерия, в деревне осталась всего горстка уцелевших защитников; но и эти несчастные вскоре разделили судьбу своих погибших товарищей.

Не успело солнце опуститься за горизонт, как с Элкенбруком было покончено. Генералы армий — великан Мейер Дек, гоблин Готра, поври Убба Банрок и Улг Тик’нарн — стояли в центре кровавого побоища, воздев руки и криками приветствуя своего вождя.

Далеко отсюда, на своем обсидиановом троне в Аиде, демон услышал их победные крики; это была первая атака его сторонников после того, как закончилось их обучение. Демон чувствовал вкус и запах крови, наслаждаясь бойней с не меньшим удовольствием, чем если бы сам участвовал в ней.

И это было лишь начало. Его армия продолжала расти, и одинокие деревни Альпинадора стали лишь пробой сил. Реальная схватка — и полноценный «обед» вместо сегодняшней легкой «закуски» — ждет его на юге, в Хонсе-Бире, самом процветающем и густонаселенном королевстве.

Его армии будут готовы к решительному броску, когда зима выпустит землю из своей ледяной хватки и горные перевалы очистятся от снега.

Да, к этому времени его армии будут окончательно готовы.

Джилл бесцельно бродила по склону холма к северу от Дундалиса. Первый снег уже выпал, легкий и нежный; было прохладно, над головой раскинулось бездонное голубое небо. В воздухе ощущалось нечто знакомое. Эта его свежесть… Ничего подобного не было ни в Палмарисе, ни в Пирет Талме, где казалось, что сырость и хмурое небо над головой будут всегда. Джилл знала, что уже дышала этим воздухом, таким свежим, таким чистым; в сознании замелькали образы ее прошлой жизни.

Она вспомнила, что ее детство протекало счастливо; ничто не давило на нее, она много бегала и играла. Еще у нее было много друзей, с которыми они то и дело затевали разные шалости. Жизнь казалась проще и яснее — труд, игры, честно заработанная еда; и веселье, идущее от души, а не ради приличия.

Однако огорчало то, что отдельные детали ускользали из памяти, в том числе и имена, хотя лица постепенно вспоминались. Она поднялась на гребень холма, где стояли две сросшиеся вместе сосны и откуда открывался вид на просторную долину, густо заросшую приземистыми соснами, на ветках которых уже начал скапливаться снег.