Иней Олненн - Быль о Холодном Огне

— Омелик, дружище, ты плохо выглядишь, — не тратя время на приветствия, сказал Рилг.

Владелец постоялого двора действительно выглядел жалко: холеная борода, обычно тщательно уложенная, сейчас походила на растрепанный веник, а голова — на разоренное воронье гнездо, всегда содержавшийся в идеальной чистоте фартук сбился на бок и, заляпанный соусом и залитый вином, напоминал собой тряпку, которой только что вытерли пол. На лице Омелика блестел пот, а в глазах — отчаяние.

— Ты погляди, сколько народу! — он безнадежно махнул рукой. — Мне пришлось нанять еще пять человек, и все равно я сбился с ног! Вот, ведра сам выношу!

Рилг пересек кухню, едва не сбив с ног нескольких поварят, вышел в общий зал и огляделся. Все столы были заняты, лавки тоже. Степняки и наемники-авриски ели и пили, орали песни и орали просто так, кружки стучали о столы, а обглоданные кости — о стену, кто-то ругался меж собой, а кто-то уже спал. В зале витал запах дыма, жареного мяса и пролитого вина.

— Уж лучше пусть они будут пьяными здесь, чем трезвыми на поле боя, — тихо за спиной произнес Омелик.

— Как насчет комнаты? — спросил Рилг.

Омелик жалобно сморщился.

— Ты просишь невозможного! Столько посетителей…

— У тебя есть комната или нет? — Рилг повернулся к нему.

— Сам посуди, как же… — забормотал тот, отступая. — Ты же видишь!

— Просто ответь: да или нет?! — Рилг начал терять терпение.

— Да! Да! Только я уже вселил туда одного! — выпалил Омелик и в страхе уставился на него.

Он согласился бы отдать левую руку (правую не согласился бы отдать нипочем!), лишь бы не испытать на себе гнев этого странного человека. Но, к его удивлению, тот не стал возражать.

— Не трясись, Омелик, — сказал он ему. — Я здесь только на одну ночь, и мне все равно, где спать. Вели-ка лучше приготовить мне помыться и принеси вина. Я зверски устал и хочу смыть с себя недельную грязь, невмоготу уже.

Довольный, что гроза прошла стороной, хозяин радостно засуетился. Он отвел гостя в дальний угол к камину, спихнул со стула спящего наемника, быстро убрал со стола и, пообещав скоро вернуться, скрылся на кухне.

Рилг неторопливо снял плащ и сел спиной к огню, вытянув под стол задеревеневшие ноги. Он всегда занимал это место, отсюда хорошо просматривался весь зал, входная дверь и лестница наверх, в комнаты. К тому же рядом находилось окно, в которое можно было выйти в случае чего. Через минуту прибежал Омелик, поставил перед ним кувшин с вином и кружку.

— Через полчаса ступай мыться, а я пока приготовлю тебе ужин. Если что понадобится, только скажи!

— Иди, иди, не мелькай! — Рилг устроился поудобней и налил себе вина.

Он провел в седле три дня и теперь мог наконец расслабиться. Ему было наплевать на шум в зале, он просто выключился из него и наблюдал за происходящим сквозь легкую завесу долгожданной дремоты.

Среди постояльцев Омелика большую часть составляли степняки. Жители раскинувшихся у восточных отрогов Магранны степей были невысокого роста и крепкие телом. Авриски звали их также наемниками, потому что вожди платили им деньгами Черного Короля. Одевались степняки в грубое полотно и шкуры, длинные волосы не расчесывали, а заплетали в косички. Они не знали пощады в бою, редко брали пленных и добивали тяжело раненых, своих и чужих. Авриски, не знавшие такой жестокости в битве, ненавидели их и сами поневоле учились быть жестокими. Поговаривали, что степняки — это потомки Асгамиров, Боргвов, Годархов и Стигвичей, которые уцелели после гибели Махагавы и ушли в новые земли. Но никто не знал, правда ли это.

Но были среди наемников те, кого ненавидели еще больше, чем степняков, это оквитяне, лигрийцы, горцы — братья по крови, перешедшие на службу Черному Королю. То, что степнякам можно было списать на дикий нрав и темный ум, аврискам-отступникам проститься не могло. Их было немного, но поднимающие оружие против собственного народа во все времена заслуживают ненависти и презрения. Их стали звать Охотниками, или хессами, потому что они сами именовали себя охотниками за ормитами и выслеживали их, как зверей. Вина служителей Огня за развязанную войну была велика, но только хессы взяли на себя право судить за нее, и приговор выносили один: смерть. И исполняли его по возможности немедленно.

Рилг во второй раз наполнил кружку, сделал добрый глоток и еще раз обвел глазами зал. И будто споткнулся.

По лестнице неспеша спускался высокий худощавый авриск в заношенной кожаной куртке с капюшоном на голове, тяжелый клинок в старых ножнах он нес в руке, чтобы быстро выхватить, если понадобится. Не замечая никого вокруг, он прошел через весь зал, сел на свободный табурет и рывком придвинул к себе ближайший стол. При этом двое изрядно подвыпивших наемников, как кули, рухнули на пол. На мгновение он и Рилг встретились глазами, и с Рилга разом слетел весь сон: он узнал человека, которого искал без малого три года, исколесив всю Долину вдоль и поперек и уже почти не надеясь на успех.