Иней Олненн - Быль о Холодном Огне

— Пора, — сказал наконец Вик и взялся за скобу.

Дарк немного подождал и полез следом, туда, где виднелся светлеющий кусочек неба.

Солнце над Агронмором так и не взошло, его скрыли низкие темные тучи. Заморосил дождик — сначала мелкий, потом посильнее. Дарк и Вик осторожно выглянули из колодца.

Те, кого Кирч называл выморозками, Рилг — мертвяками, а Хьярги назвал эгнарами, продолжали ходить по стене как ни в чем не бывало, тогда как степняки зябко кутались в длинные меховые плащи и сквозь зубы проклинали могильный холод замка и прохудившиеся небеса заодно.

— Видишь ту маленькую дверь? — прошептал Дарк. — Судя по всему, они уходят туда, когда сменяются.

Оба они промокли и продрогли, но вряд ли замечали это, так велико было напряжение от отсутствия права на ошибку.

— Смотри! — вдруг сдавленно прошептал Вик. — Что это?..

С противоположной от них стороны зиял темный вход в храм, поддерживаемый необхватными колоннами из грубо обработанных каменных плит.

— Что это?!

Вик почувствовал, как его бросило в жар. Он взглянул на Дарка и во взгляде ормита прочел то, что не смел произнести вслух.

Из храма, лишенного дверей, вытекали ручьи алого цвета, они вытекали прямо во двор, струясь между булыжников, смешивались с дождем…

Не сговариваясь, Дарк и Вик спрятались в колодец, словно хотели спастись, зажмурились оба и почувствовали, как на лицо, на волосы, сначала по капле, потом струйками, полилась кровавая вода. Вик глубоко вздохнул, было видно, как его колотит дрожь от злости и едва сдерживаемой горячей ярости. Дарк снова выглянул, весь подобрался, сжался как пружина и сказал:

— Дозорные меняются.

Сначала со стен спустились личные слуги Черного Короля, у каждого на одном плече висел тяжелый лук, на другом — колчан с длинными блестящими стрелами. Степняки держались от них на почтительном расстоянии и не смели смотреть им в лицо, Дарк их понимал: увидев подобное лицо дважды, можно сойти с ума.

Восточная и западная стены опустели. Едва захлопнулась дверь за последним степняком, Дарк выскочил из колодца, подбежал к ней и одним рывком задвинул наружный засов. Оставались еще степняки на северной и южной стенах.

— Беги к воротам, — сказал Дарку Вик. — Я их отвлеку.

И крикнул:

— Смерть проклятым наемникам! Смерть всем вам, псы, продажные души, убийцы детей!

Оглушительные вопли степняков с южной и северной стен послужили сигналом Скильду Брандиву и Ринн Туарху. На Вика Редмира ринулись со всех сторон. Уворачиваясь от свистящих мечей и разящих топоров, Дарк подбежал к воротам. С северной стены ему под ноги скатились пять степняков, и у каждого из груди торчала стрела — лучники Ринн Туарха свое дело знали.

При помощи подъемного механизма Дарк опустил мост через ров, а засов, который обычно отодвигали несколько человек, яростно рыча, отодвинул один, потому что Вика Редмира уже поглотила орущая стая одетых в шкуры коренастых людей. Напрягая все силы, он отвел толстое бревно и раскрыл массивные створы, на которых еще виднелся потускневший герб рода Имверил.

В замок тотчас хлынули авриски, ведомые Скильдом Брандивом и Кирчем. На стенах завязался бой между степняками и бойцами Ринн Туарха.

— Где ты, Черный Король?! — пронесся над шумом сражения громовой голос Вика Редмира. — Выходи и сразись со мной, проклятый колдун!

— Хвала эльямарам, Вик еще жив, — услыхав его голос, сказал Рилг и протянул Дарку Гуннхвар. — Пошли, поищем нашего короля.

Сшибая по пути степняков и перепрыгивая через тела, они побежали к храму.

Из-за низкой двери, где сидели эгнары, доносились хрипение и грохот, словно там грызлись звери.

— Что это?

— Я запер там этих… отмороженных, — на ходу сообщил Дарк, споткнулся и упал. — Кажется, они пытаются сломать дверь.

— Хорошо, если бы при этом они сломали себе шею, — к ним присоединился Вик Редмир, и втроем они вбежали в пасть чудовища — храм Суур.

И застыли на пороге, оцепенев от ужаса.

Двенадцать колонн возвышались в ледяном мраке, они поддерживали собой балки перекрытий, облюбованные вороньем.

Крупные птицы цветом чернее темноты хищно глядели на обнаженные тела, прикованные к колоннам цепями. Под сумрачными сводами царил запах мучений и смерти. В этих бессильно обмякших, испещренных багрово-синими рубцами и кровавыми ранами телах авриски с трудом признали людей. А когда признали — стон отчаяния и гнева вырвался у них.

Рожденные свободными и возмужавшие с мыслью, что битва — удел свободных, они никогда не подвергали врага пыткам и предпочитали честный бой удару из-за угла. Поэтому представшее взорам привело их в ярость.