Линн Флевеллинг - Возвращение королевы

— Нет, только ранен.

— Я рада это слышать. Но… что теперь будет? Что будет со мной и моим ребенком?

— Мне велено проводить тебя в ее лагерь. Как родственницу, твое высочество, не как пленницу.

Налия негромко рассмеялась при этих словах, но лицо ее оставалось печальным.

— Похоже, мне ничего не остается, кроме как принять ее гостеприимство.

«Ну вот, опять все сначала, — думала Налия, наблюдая тем же вечером со своего балкона за суетой во дворе. Солдаты устраивались на ночлег. — Но теперь меня, по крайней мере, спросили, хочу ли я этого…»

Ей очень хотелось верить лорду Луте, но она страшилась наступления утра.

— Прошу тебя, Дална! — прошептала она, прижимая ладони к округлившемуся животу. — Защити моего ребенка! Это все, о чем я прошу!

Томар вышла, чтобы спуститься вниз и узнать новости, но тут же вернулась, лицо ее побелело от страха.

— Там тот чародей, госпожа! Он хочет тебя видеть. Что нам делать?

— Пусть войдет.

Налия встала у камина. Неужели сейчас все кончится и он просто убьет ее или погубит ее младенца?

Но мастер Аркониэль совсем не казался опасным. Он был моложе Нирина, и лицо у него было доброе, открытое. Налия не заметила в его глазах хитрости Нирина, но сколько раз ее обманывали…

Аркониэль поклонился и остался стоять довольно далеко от Налии.

— Прости, что явился без приглашения, твое высочество. Лута рассказал мне, как здесь с тобой обращались. Немного, но достаточно, чтобы я понял, как несправедливо с тобой обошлись. Нирин был подлым человеком, и многие не слишком благородные поступки твоего мужа наверняка были подсказаны этим негодяем.

— Хотелось бы в это верить, — тихо отозвалась Налия.

Они немного помолчали, изучающе глядя друг на друга, потом Аркониэль снова улыбнулся:

— Думаю, тебе не помешает чашечка хорошего чая. Если ты мне покажешь, где его можно приготовить, я заварю.

Изумленная и встревоженная, Налия пристально наблюдала за тем, как волшебник согревает воду и отмеривает сухие листья. Неужели он задумал отравить ее? Однако ничто не указывало на коварные намерения волшебника, тем более когда Аркониэль разлил напиток в две чашки и первым сделал большой глоток. Налия тоже осторожно отпила из своей чашки.

— Как на твой вкус, твое высочество? Моя мистрис учила меня заваривать покрепче.

— Твоя мистрис? — спросила она, предположив, что он имеет в виду возлюбленную.

— Волшебница, что была моей наставницей, — пояснил Аркониэль.

— А…

Они снова замолчали, но вскоре Аркониэль отставил в сторону свою чашку и задумчиво посмотрел на Налию.

— Это ты убила Нирина?

— Да. Тебя это удивляет?

— Не особо. Я знаю, на что он был способен, и, если не ошибаюсь, ты тоже это знала.

Налия вздрогнула и промолчала.

— Я ощущаю вокруг тебя его подлое влияние, госпожа. Если ты позволишь, я могу его устранить.

Налия изо всех сил сжала в руках чашку, разрываясь между отвращением при мысли, что на ней остался какой-то след Нирина, и страхом быть обманутой.

— Клянусь моими руками, сердцем и глазами, госпожа. Я не причиню зла ни тебе, ни твоему ребенку, — сказал Аркониэль, снова угадав ее мысли.

Налия еще какое-то время боролась с собой, но Аркониэль был терпелив и не настаивал, и она в конце концов кивнула. Если он задумал предательство, несмотря на его доброе лицо и утешающие слова, то лучше узнать это сразу — и пусть будет что будет.

Аркониэль достал из-под плаща тонкую хрустальную палочку и, зажав ее между ладонями, закрыл глаза.

— Ну да, вот оно, — сказал он немного погодя.

Он положил руку на голову Налии, и она почувствовала, как все ее тело охватило теплом. Это совсем не было похоже на магию Нирина: она словно окунулась в ласковый солнечный свет после долгой холодной зимы.

— Ты свободна, госпожа, — сказал Аркониэль, возвращаясь в свое кресло.

Налия попыталась сообразить, как же ей это проверить. И, не придумав ничего лучшего, выпалила:

— Нирин соблазнил меня.

— А, понимаю. — Похоже, волшебника это ничуть не удивило, он лишь погрустнел. — Что ж, больше он не имеет власти над тобой. И поскольку ты теперь находишься под защитой королевы Тамир, я присмотрю за тем, чтобы никто больше не обидел тебя. Клянусь тебе в этом.

Слезы внезапно хлынули из глаз Налии.

— Почему ты все это делаешь? Почему Тамир прислала ко мне защитников, если я ношу ребенка ее соперника?

— Потому что она знает, что такое страдание, и потому что она очень любила Корина, даже когда в нем уже совсем не осталось любви к ней, — Аркониэль встал и поклонился. — Отдохни хорошенько этой ночью, дорогая госпожа. Тебе больше нечего бояться.