Линн Флевеллинг - Возвращение королевы

На всем перешейке не было ни хуторов, ни деревень, и стащить лошадей было просто негде. В небе медленно разгорался рассвет, беглецы упорно продвигались вперед и наконец сумели втащить Калиэля под укрытие деревьев — и в ту же минуту над морем показался сверкающий краешек солнца. Узкая сырая тропа уводила в глубь леса. Ежевика и кусты дикой смородины разрослись по обе стороны дороги слишком пышно, чтобы можно было прорваться сквозь них. И пока они были вынуждены идти по тропе.

В лесу понемногу просыпались птицы и тут же заводили песню, приветствуя новый день; их щебетание смешивалось со вздохами легкого утреннего ветерка, шуршавшего листвой над головами беглецов.

Они не слышали стука копыт, пока всадники не оказались совсем близко.

— Они у нас за спиной! — простонал Бареус, пошатнувшись и чуть не уронив Калиэля, когда оглядывался назад.

Луту охватило отчаяние. Им не убежать, понял он, разве что удастся спрятаться, но если это всадники из крепости, то с ними наверняка скачет тот же чародей, который так быстро отыскал Калиэля.

— Оставьте меня, — с трудом выговорил Калиэль. — Бегите!

Он попытался вырваться из рук друзей.

— Мы тебя не бросим.

Лута огляделся, ища какое-нибудь укрытие, но ничего не нашел.

Сзади отчетливо послышалось звяканье сбруи и мерный стук копыт.

— Потроха Билайри, их там не меньше двух десятков! — воскликнул Бареус.

— Помоги мне утащить его с тропы, — приказал Лута, пытаясь протолкнуть обвисшее тело Калиэля между кустами.

— Слишком поздно! — простонал Бареус.

Стук конских копыт стал громче, он уже полностью заглушал пение ранних птиц. За деревьями беглецы увидели блеск металла.

И тут они замерли, пораженные самым странным из слышанных ими в жизни звуков. Он доносился как будто со всех сторон одновременно, был где-то рядом… Луте это показалось похожим на смесь кваканья гигантских лягушек и крика цапли, но только многократно усиленных и звучавших в зловещем гулком ритме.

Лута и Бареус придвинулись к Калиэлю, чтобы прикрыть его от новой, неведомой угрозы. Гул стал громче, он возвышался и опадал, и от него волосы на головах юношей встали дыбом.

Всадники вырвались из-за поворота тропы, они скакали плотной группой. Впереди мчался волшебник — его белый плащ невозможно было не узнать. Лута и Бареус попытались затащить Калиэля поглубже в кусты ежевики, но те так разрослись, что сквозь них было не пробиться. Юноши скорчились на обочине тропы, прижимаясь спинами к колючим веткам, вонзавшим в них шипы. Лута согнулся, прикрывая собой Калиэля.

Всадники с грохотом промчались мимо, некоторые на секунду-другую оказались так близко, что Лута мог бы дотянуться до их башмаков. И ни один даже не бросил взгляда в сторону измученных беглецов, недоверчиво глядящих на отряд, уносящийся прочь.

А зловещий гул все продолжался, пока последний всадник не скрылся за следующим поворотом тропы и пока не затихли вдали и стук копыт, и звон сбруи, и бряцание оружия, а потом гул прекратился так же внезапно, как и возник. В его последних нотах Луте послышался крик чаек и стук клюва одинокого дятла.

Калиэль снова очнулся и задрожал от изнеможения. Все его раны открылись, на грубой ткани рубахи выступили темные пятна крови и пота.

— Великая Четверка, что это было? — испуганным шепотом спросил Бареус.

— Я знаю не больше тебя, — пробормотал Лута.

Мгновение спустя они вдруг услышали звук приближающихся шагов, но плотная стена ежевики закрывала от них тропу. Однако подходивший к ним человек и не думал скрываться. Он насвистывал на ходу, под ногами громко потрескивали сухие ветки.

Чуть погодя из кустов выскользнул невысокий темнокожий человек и шагнул на тропу. На нем были длинная подпоясанная туника и рваные гамаши, как у фермера, на плече висел небольшой мешок. Кроме длинного ножа в кожаных ножнах и странного посоха на другом плече, юноши не заметили у незнакомца оружия. Посох был ярда полтора длиной, богато украшенный резьбой. Он выглядел слишком нарядным для оружия и слишком толстым для дубинки.

Когда человек подошел ближе, Лута понял, что это не скаланец. Буйные черные волосы чужака вьющейся массой падали ниже плеч. Копна волос и темные, почти черные глаза выдавали в нем зенгати. Лута настороженно наблюдал за незнакомцем, пытаясь понять, кто перед ними — друг или враг.

Зенгати словно прочитал мысли юноши. Он остановился в нескольких ярдах от беглецов, удерживая свой посох на согнутой руке. Руки он перевернул ладонями вверх, показывая, что в них нет оружия.