Робин Мак-Кинли - Красавица

– Это добрый лес.

Он улыбнулся и ответил:

– Тебе не занимать мужества, дитя.

– Нет, в самом деле, – настаивала я.

– Тогда я рад. Я сам нахожу его слишком угнетающим, – произнес он, оглядываясь.

Мы проехали еще несколько минут, а затем Отец сказал:

– Гляди.

Что-то виднелось сквозь деревья. Через минуту я поняла: это была дорога, что вела к самой середине леса и к замку.

Я стремилась ускорить темп, насколько это было возможно, понимая, что Отец собирался уговаривать меня повернуть назад и позволить ему поехать в замок одному. Я бы не оставила его, чтобы он ни сказал, но не была уверена, насколько хватило бы моей первоначальной решимости, ведь смелость моя почти истощилась. Я знала, что продолжу, но хотела сделать это с достоинством; если Отец скажет что-нибудь, то, вполне возможно, я расплачусь, и тогда поездка будет гораздо печальнее, чем сейчас, между нами останется лишь жестокая и беспощадная тишина; плач Ричарда звучал у меня в ушах, а в мыслях стоял образ прекрасных роз, обрамляющих лица Грейс, Хоуп и Жэра, смотревших на лес. Я попыталась придать себе смелости тем, что ощущала доброту этого леса – он не был злобным, но эта небольшая радость рассеялась, как только мы ступили на белую дорогу; я пустила Великодушного галопом и Отец немного отстал. Хоть и ненадолго, но мне не пришлось волноваться о выражении своего лица. Я бы не хотела, чтобы Отец увидел его.

Мы остановились лишь один раз – лошадям был нужен отдых; голодны мы не были, хотя в седельных сумках была еда. Чуть позже полудня перед нами показались темный частокол живой изгороди и огромные серебристые ворота. Ворота блестели, словно мираж в тумане. Одиссей, который вел себя спокойно до этой секунды, задрожал и бросился в сторону, не желая подходить к высоким воротам. Отец сумел спешиться и повел несчастную лошадь ко входу, но когда вытянул руку, чтобы дотронуться до ворот, Одиссей попятился и вырвал поводья из рук. Он остановился в нескольких футах от протянутой руки Отца, смущенно озираясь, все еще испуганный. Великодушный стоял и спокойно наблюдал.

– Отец, – обратилась я к нему, пока он гладил лошадь по носу и пытался успокоить животное, – тебе не нужно ехать дальше со мной. Эти ворота ведут в замок. Если ты сейчас отправишься в путь, то к ужину будешь дома.

Мой голос дрогнул лишь на мгновение. Я радовалась, что могла спокойно сидеть на Великодушном, что не пришлось спускаться и идти своими ногами, что я могла спрятать дрожащие руки в густой белой гриве на холке коня.

– Дитя… ты должна поехать обратно. Я не позволю тебе сделать это… не могу даже подумать, что с самого начала заставило меня согласиться. Я, должно быть, сошел с ума, если подумал, что смогу отпустить тебя… вот так.

– Решение уже принято – ты не можешь его отменить; и ты согласился, потому что не было другого выхода. – Я сглотнула, хотя во рту было сухо, и продолжила, прежде, чем он смог бы меня прервать, – Чудовище не причинит мне вреда. И, возможно, оно все-таки просто проверяет нас на… честность. Возможно, мне не придется долго здесь оставаться.

Слова звучали с надеждой, но не мой голос, и ни один из нас не поверил тому, что я говорила. Я быстро продолжила.

– Уезжай. Пожалуйста. Позже нам будет еще сложнее расстаться.

Я подумала: «Не вынесу, если Чудовище отошлет тебя»..

– Со мной все будет хорошо.

Я поехала к воротам, но прежде, чем развернула Великодушного так, чтобы могла дотронуться до них рукой, ворота беззвучно раскрылись и передо мной показалось нетронутое поле ярко-зеленой травы.

– Прощай, Отец, – произнесла я, слегка повернувшись в седле. Отец спешился. Одиссей стоял спокойно, но вытянутые шея и уши выдавали его напряжение и страх. Одно неловкое движение – и конь ускачет туда, откуда мы приехали.

– Прощай, дорогая Красавица, – едва слышно ответил Отец. В ушах у меня стучало. Я проехала вперед, прежде, чем он успел сказать что-то еще, а туманные ворота безмятежно закрылись за мной. Они не успели закрыться до конца, а я уже развернулась лицом вперед и больше не оглядывалась.

Солнечный свет и сладкий запах травы были лучше, чем сон или пища; я почувствовала, как пробуждаюсь ото сна, что остался позади, в тенях деревьев. Когда я приблизилась к краю сада, то обнаружила дорожку из белой гальки, что проходила между деревьев и вела к замку.