Светлана Зорина - Снежная Принцесса

— Повезло же нашим детям, — сокрушалась госпожа Риттер. — Учиться вместе с этим маленьким чудовищем. Эту Илану Стивенс следовало отдать в специальную школу.

— Но в какую? — спросила госпожа Феллоу. — Есть только спецшколы для умственно отсталых. Насколько я знаю, эта странная девочка прекрасно учится. Говорят, у неё память, как у компьютера…

— То-то и оно! Нечеловеческая память… Может, она вообще отродье сатаны…

— Господь с вами, госпожа Риттер! Нельзя так говорить…

— А то, что у неё кровь не такая, как у всех, вы знаете? Она же у неё голубого цвета. Ну это-то давно уже не секрет, но доктор Симпсон ещё кое-что сказала… Вы знаете Джулию Симпсон? Она каждые полгода проводит медосмотр в младших классах. Она знакомая одной моей подруги… В общем, она сказала, что, хотя кровь Иланы Стивенс и отличается от человеческой, этой девчонке можно переливать кровь любой группы. И возможно, даже кровь животных… Кстати, вы заметили, что она никогда не болеет? В чём душа держится, а хоть бы раз чихнула! Она-то донором для людей быть не может, а если ей чью-нибудь кровь перелить, то донорская кровь, попав в её организм, сразу как бы приобретает свойства её собственной крови. Красные кровяные тельца изменяются и… Знаете, мне это трудно объяснить — я же не врач, но, по-моему, и так всё ясно. Нелюдь она и всё тут. Дьявольское отродье!

— Ну зачем же непременно дьявольское? У ютов кровь тоже голубая. Думаю, её мать связалась с кем-то из этих… существ. Говорят, у людей и ютов могут быть дети. Иногда они совсем как люди — и не отличишь. А эта девчонка родилась больше похожей на ютку. Мать испугалась позора — вот и подкинула её в приют.

— Может, так оно и было, — помолчав, согласилась госпожа Риттер. — Но… ведь она и на ютку не очень похожа. У них глаза светлые, почти бесцветные, а у этой синие, как снеговая туча. Иногда они у неё так темнеют, что даже не замечаешь, что зрачков нет… У ютов их тоже нет… Или у этих тварей такие зрачки, что их просто не видно? Одно слово — нелюди. И они, и эта девчонка. От неё так и веет какой-то демонской силой. Разве вы не заметили, дорогая, в последнее время всё не так. Всё не так, как прежде. Даже погода испортилась. Именно здесь, в Германаре. И больше всего нашему городу достаётся. Снегопады эти всё чаще и чаще, ледяные ветры… Что с чего? Налетит — как из преисподней…

— Да из какой же преисподней?! Скажете тоже… Холодные ветры с Северного океана дуют. Он же близко к Гаммелю…

— Так он же всегда там был, дорогая, — язвительно заметила госпожа Риттер. — И ближе не стал. Нашему Гаммелю уже двести пятьдесят лет. Тут ведь потому и заложили столицу, что первым колонистам здешний климат понравился. Все четыре сезона… Лето тёплое, зимой снег — совсем как на Земле, на севере Европы. Даже календарь земной подошёл — просто взяли и разделили здешний месяц на три земных…

— Да, здесь, на Гее, даже сутки почти такие же, как на Земле, — подхватила госпожа Феллоу. — Господь благословил эту планету. И людей, которых сюда привёл.

— Господь привёл сюда людей, но увы — тут и нечисть завелась, — упорно гнула своё госпожа Риттер. — Пастор Коул правильно говорит. На этой благословенной земле должны жить только те, кого создал Господь: люди и прочие твари, которые были известны ещё нашим прародителям — Адаму и Еве. И нечего пускать сюда чужаков из других миров. Мы ничего о них толком не знаем. Может, иные из них вообще порождения тьмы, дети дьявола… А эти иноземные товары! Эти лекарства, которыми торгуют на рынках…Госпожа Феллоу, никогда их не покупайте! Даже если вам скажут, что они излечат вас от любой болезни. Пастор Коул говорит, что большая их часть — дьявольское зелье. Люди думают, будто лечатся, а на самом деле продают свои души. Пастор Коул никогда лишнего не скажет.

— Конечно, — поспешила согласиться госпожа Феллоу. — Он святой человек.

— Он противный толстый дурак, — прошептала затаившаяся среди вешалок с плащами и куртками Илана.

Пастора Коула она ненавидела всей душой. Этот дородный бородатый священник с белыми, пухлыми, как вата, руками вёл службы в ближайшей церкви и преподавал в 7-й гимназии Божий Закон. Илана, обладавшая феноменальной памятью, всегда прекрасно знала урок, но каждый раз, когда пастор Коул устремлял на неё взгляд своих холодных водянисто-голубых глаз, она чувствовала себя так, как будто была последней двоечницей, хуже Тома Брикса, которого уже дважды оставляли на второй год.

Субботняя исповедь была для Иланы сущей пыткой. Пастор Коул сам исповедовал всех учеников 7-й гаммельской гимназии. Младшие классы приводили в школьную часовню по субботам. Илана каждый раз повторяла, что лгала, злословила, ленилась и грубила бабушке, даже если она на этой неделе ничего подобного не делала и вообще понятия не имела, в чём она должна каяться. Пастор Коул вечно смотрел на неё так, словно она прятала в каждом кармане ворованные конфеты. Илане казалось, что, не покайся она как минимум в двух-трёх грехах, как пастор Коул обвинит её в том, что она скрывает свои пороки, пытаясь обмануть Господа Бога.