Светлана Зорина - Глаза тьмы

Акамин и Аххан ещё успели полюбоваться на правнуков. Черноокая смуглянка Диннара и светлокожий синеглазый Сагаран появились на свет в один день. Многие увидели в этом перст судьбы. И не ошиблись. Эти двое были неразлучны. Они вместе бродили по лесам, носились на резвых хортах в пустыне за Улламарной, лазили по горам… А когда они, гуляя по некрополю, подходили к надгробиям огненного тиумида Сагарана и Диннары, дочери Акамина, диурин на этих могилах начинал светиться.

Все, кто знал покойную аттану, говорили, что юная Диннара — вылитая бабка. Амнита ни с кем не спорила, но она считала, что глаза у девочки отцовские. Не говоря уже о характере. У Диннары довольно рано обнаружились способности к таннуму, и с десяти лет она начала заниматься в школе нумадов, которую открыл при Уллатаме её отец. Утратив прежнюю власть над камнем и над танхами, Диннар всё же остался хороши нумадом-арканом и давал уроки на всех трёх ступенях, но уделять этому слишком много времени он не мог. Как бы ни заботились об Акамине лучшие в Улламарне нумады-саммины, старик слабел с каждым годом, и лет через пять после того, как его внук с женой обосновались в Белом замке, управление мином полностью легло на плечи Диннара.

Сразу после возвращения в Улламарну законного наследника Фаюм и Канхаир уехали отсюда, продав свои дома и земли. Один перебрался в Лаутаму, а другой ещё дальше — в Хортангу. Диннара это позабавило. Он ни с кем не собирался сводить счёты, но удерживать этих двоих не стал. Поместье Фаюма купил земледелец из Валлондорна, разбогатевший на торговле холой. Чистокровный валлон, он когда-то вопреки воле родителей женился на сантарийке. Её умение управлять нигмой позволяло им собирать хороший урожай даже в засушливые годы. Поселившись в северном мине, супруги занялись выращиванием велеса. Тем же занимались их дети и внуки. Уже в следующем цикле Улламарна вернула себе былую славу лучшего в Сантаре производителя голубого вина.

Диннар не оставил скульптуру. Теперь, когда обработка камня требовала от него гораздо больше времени и сил, он предпочитал дерево и глину. Но его искусство по-прежнему восхищало людей. Молодые ваятели со всех концов Сантары приезжали к нему учиться, в Улламарне появлялись новые мастерские. Глухая северо-западная провинция постепенно превращалась в один из культурных центров. Самые одарённые из сыновей Диннара стали известнейшими ваятелями и ювелирами. Акамин не возражал, когда внук изъявил желание перевезти в Улламарну своих отпрысков от марвидских женщин. Иные, повзрослев, стали землевладельцами. После пустыни Улламарна казалась им просто сказочным краем, и выращивание бесподобных на вкус плодов, которые рождала эта богатая земля, доставляло им удовольствие. Но большинство сыновей Аль-Маррана вернулись в пустыню. Многие стали основателями новых городов, для благоустройства которых они охотно приглашали сантарийских нумадов и валлонских учёных. В пустыне создавались оросительные системы, было прорыто множество каналов, вокруг поселений расцветали сады.

— Скоро к западным городам вернётся былое величие, — говорил отцу Айдан, ставший правителем Сатхамы.

Тот каменный город, который когда-то украсил своими творениями юный Диннар, был теперь лишь небольшой частью новой Сатхамы. Его берегли, как святыню, ничего там не трогали, а приезжих туда пускали маленькими группами в сопровождении специальных служащих. Гостям обязательно показывали храм Чёрной Звезды и могилу старой Сатхи, няни Аль-Маррана, к которой он был очень привязан. Первое, что он сделал, приехав в пустыню после своих земных и небесных приключений, так это издал закон о защите марканов. Этот закон потом строго соблюдали все западные правители. Каждый, вступая на трон, клялся защищать марканов от притеснений и насмешек. Для калек и слабоумных строились благотворительные заведения. К счастью, рождение неполноценных детей постепенно сокращалось, а с тех пор, как пустынные жители начали заключать браки с сантарийцами, и вовсе стало редкостью. Там более что решать эту проблему марвидам помогали нумады-саммины.

Дорога через горы, которую проложил «болотный великан», была теперь ровной, гладкой и удобной для проезда. Вторую такую дорогу из Сантары в Валлондол прокладывали двумя скантиями западнее Улламарны. Статую Маррона вернули на прежнее место, а бородатый великан вскоре украсил главную площадь новой Сингатамы. Душу «валлонского бога» освободили лишь спустя пятьдесят лет. Долгий сон в камне помог ей всё забыть, и больше она никого не тревожила. Возможно, тот, кто когда-то был Ангамиром, сыном Санхава, а потом сто сорок лет исполнял роль «живого бога», впоследствии жил недалеко от центральной площади Сингатамы… А может, родился где-нибудь в Валлондоле и с интересом слушал рассказы своего деда о войне и о битве двух каменных исполинов.