Дмитрий Денисов - Изначальное желание

Я парил по лесу сонным вздохом листвы, крался меж крон протяжным стоном ветвей. Я шуршал травой и кустами, развевался грибным духом и сырой прелостью мхов. Я семенил муравьем, и фыркал ежиком. Махал рябым крылом филина, смотрел свысока его желтым глазом. Я прыгал с ветки на ветку гибкой рысью, вдыхая влажным носом прохладу ночного леса. Вспыхнул звездами среди ветвей, отразился блеклой луной в тихом лесном потоке. Сверкнул рыбьей чешуей, проплыл в холодной воде, ужом выскочил на берег. Скакнул в кусты зайцем, пробежал немного, оскалился волчьим оскалом, вновь понюхал воздух, и припустил быстрее.

Еще очень хотелось хрюкнуть кабаном, выразив тем самым безграничное счастье, но вдруг я замер. Насторожился. Шерсть на загривке встала дыбом… Нет, то не шерсть — то мои волосы. Вокруг темнели обомшелые буковые стволы, обвитые плющом грабы и вязы. Поодаль дремал старый дуб. Я потянул воздух… повернулся, снова потянул, еще раз повернулся…

И взял след. Тьма сразу расступилась, будто ее прорезал тонкий луч. Я победно ухмыльнулся, расправил плечи, качнулся и легко заскользил вдоль луча. Плащ рваными лохмотьями колыхался за спиной, подталкивая вперед. Он ни разу не зацепился даже за самую колючую ветку. Ни разу не запутался даже в самом непролазном кустарнике. Он нес меня, не давая касаться земли. Я мчался неведомой тенью, спеша по указанному следу.

Неожиданно на пути возникло болото. Я собрался с силами, не ведая — смогу ли перелететь лесную топь? Края болота я не видел. Но в последний миг передумал. Твердые кочки вспыхнули спасительными островками, словно приглашали смело пуститься по ним. Я принял приглашение и большими прыжками побежал дальше.

Над болотом стояло дружное кваканье. Из-под ног то и дело выпрыгивали лягушки. В скупом свете мелькали их бугристые спины и лапы. Я старался не наступать на скользких жителей, дабы не прерывать их завораживающих песен. Тут и там лопались большие пузыри. Изредка попадались змеи, замершие меж широких лилий и утопленных коряг. Местами торчали гнилые зубы трухлявых пней. Меж ними бродили высокие худые тени, внимательно рассматривая воду под тонкими ногами. Иногда они резко сгибались и распрямлялись, поймав ужин.

Я перелетал с кочки на кочку. С одного пенька на другое поваленное дерево. Шаг за шагом, прыжок за прыжком, болото пробежало под дырявыми сапогами. Я взлетел в последний раз, и приземлился на прибрежную твердь.

Замер. Прислушался…

Тихо.

Но запах желаний отчетливо витал в воздухе. Пахло уверенностью, силой и радостью от свершенной работы. Нелегкой работы. Радость мастера, закончившего трудное дело, очень ярка, ее легко уловить тонким чутьем. Гордость всегда выдает даже самого невозмутимого и хладнокровного. Гордость за себя и за свое мастерство. И не стоит ее бояться. Она всем нужна. Особенно мне. Ведь по ней так легко выслеживать…

Я снова пошмыгал, определил направление, и скорым бегом пустился дальше. Не так давно здесь кто-то пробежал. Причем бежал достаточно быстро. Наверняка он миновал болото каким-то коротким путем. Но меня то не тревожило. Я мог бы отыскать след, оставленный хоть в прошлом году. Или десятилетии. Или столетии — не важно. Время не имеет власти над мыслями и желаниями. Они живут в веках, многократно переживая своих авторов. Они могут лишь поблекнуть в людской памяти, но не раствориться навсегда. И при желании, их всегда можно распалить, дабы они сверкали ярким путеводным пламенем.

Да только путь у каждого свой.

Мой путь уводил все дальше и дальше в неведомую глушь. Как хорошо нужно знать лес, дабы не заблудиться здесь? Да, настигнуть опытного убийцу в непролазной чаще весьма и весьма сложно. Никто бы из воинов не смог преследовать его. Даже след вовек не определили бы. А если б и сумели, то догнать — увы. Потому-то они и остались там, на дороге. Ибо их удел — ходить проторенными путями. Потому-то я и пустился вслед за невидимкой. Ибо мой удел — ступать нехожеными тропами. Да, это трудно, порою, кажется невозможно. Но лишь для тех, кто боится неведомого. Зато это очень увлекательно и чудовищно интересно для тех смельчаков, которые обожают раскрывать нераскрытое. И познавать непознанное.

Таких всегда было мало, но мы им многим обязаны. Они зажигали факела во тьме, дабы мы с вами не блуждали бессмысленно, и могли видеть истину. Да, потом мы раздували факела сильнее, поднимали их выше и видели больше. Но не стоит забывать тех, кто зажег их впервые. Как не стоит забывать того, что искрой послужило изначальное желание. Оно зарождалось в сердцах великих людей, оно вспыхивало ярким светом познания. И остальные люди с уверенностью и радостью смотрели на мир, раскрывающийся в кругу разгорающегося света. На мир, который до этого казался погруженным во мрак. На мир, который представлялся жестоким и враждебным, в то время как изначально он не таков. Мир светел и прекрасен, лишь, когда он видим.